«Мирабель! Мирабель!!!» — сквозь слёзы и ветер взывал он.
Нет, чуда не произошло. Никакой волшебный ветер и никакое чудесное эхо не донесли этот крик до стен, за которыми была сокрыта от графа его возлюбленная. Быть может, чуда не произошло потому, что никто и не ждал его? Одурманенная вероломными словами госпожи Девернье и лекарствами доктора Деркера, Мирабель не могла услышать графа: их мысли не звучали в унисон, их сердца не бились в едином ритме, а душа юной воспитанницы приюта не стремилась к единению с его душой. Остин кричал в пустоту.
* * *
Несколько часов бешеной скачки немного остудили графа. Он вернулся к действительности и понял, что едва не загнал своего вороного. Остановившись, Трампл спрыгнул на землю, обтёр пену со взмыленных боков коня и повёл его в поводу. Местность, в которой он оказался, была графу незнакома. Окидывая взглядом непривычные очертания холмов, Остин понял, что заблудился. Повернувшись лицом к заходящему солнцу, он медленно побрёл вперёд, стараясь обнаружить признаки человеческого жилья.
Солнце уже скрылось, давая знать о себе лишь лиловым сиянием на крае небосклона, когда далеко впереди, наконец, показалась небольшая деревушка. Ещё час ходьбы — и граф оказался на её окраине. Почти во всех домах уже спали, и лишь в одном окошке мерцал неясный свет. Приблизившись, Остин рассмотрел ветхую от древности лачугу — ибо домом назвать это строение было невозможно.
Привязав вороного, Трампл постучался у дверей. Двери отворились сами — от прикосновения руки графа. «Входите, Ваша светлость», — услышал он дребезжащий старческий голос. В горнице, чистой и благоухающей ароматами сушёных трав, его встретила такая же древняя, как и её домишко, старуха.
— Откуда Вы знаете, кто я? — ступая через порог, спросил удивлённый Остин.
— Есть вопросы, молодой человек, — проскрипела старуха, — ответы на которые лучше никогда не узнать. Сегодня ты уже убедился в этом. Вон там, в углу, ведро с родниковой водой. Ты можешь умыться и напоить своего коня. А я пока состряпаю ужин своему знатному гостю.
— Не знаю, кто Вы, добрая женщина, но всё равно благодарю Вас.
— Погоди благодарить, сынок. Я ворожея. Но местный люд кличет меня ведьмой. Я знаю, что ты заблудился, и дам тебе приют на ночь. Иди же, и напои бедное животное.
Остин, набрав воды, вышел во двор. Пока он умывался и рассёдлывал вороного, старуха приготовила ужин.
— Садись, отужинай, твоё сиятельство. Не бойся, я-то не отравлю. Не по мне это — жизни губить, хоть звериные, хоть человеческие. То, что случилось с тобой сегодня — это ещё не беда. Помиришься ты со своей возлюбленной, завоюешь её сердце, как же иначе? — тут старая ведьма рассмеялась хриплым каркающим смехом. — Что ж ты думаешь, не вижу, что ли? Ты мужчина знатный и благородный, сердце у тебя чистое и мысли светлые. Ты уж, было, совсем очаровал свою голубку, да вмешалась другая женщина. Берегись её, граф! Много в ней зла, слишком много! И всё кругом она этим злом отравляет. Любимая твоя простит тебя — мягкая она и отходчивая. Только нависла над ней опасность, и от тебя, сынок, зависит: спасёшь ты её или нет.
Кряхтя, старуха поднялась и скрылась в тёмном углу. У Остина нарастало чувство, что всё происходящее — лишь сон, бред его воспалённого разума. Трампл даже ущипнул себя за руку, но видение не рассеялось. Повозившись, старуха вернулась к огню.
— Вот, возьми, — протянула она ему склянку с притёртой крышечкой, наполненную тёмной жидкостью. — Носи её всегда с собой. Придёт время — сам узнаешь, как ею воспользоваться. Помни, граф, что я тебе сказала.
Снова поднявшись, ворожея прошла к широкой лавке и стала стелить постель.
— Прости, твоё сиятельство, пуховых перин у меня нет, так что будешь спать, как простой крестьянин. Ложись, а я приберу со стола.
Остину казалось, что он никогда не уснёт в этой старой скрипучей лачуге под неясное бормотание старой женщины. Но стоило ему прилечь, как сон сморил его, окутав туманом забытья.
Очнулся Трампл под утро, свежий и отдохнувший. Он сам удивился ясности своего сознания и остроте восприятий. Казалось, мир зазвучал новыми, доселе неслыханными нотами и заиграл ранее не виданными красками.
— Что, выспался? — раздался от дверей знакомый каркающий смех. Ох, и силён же ты спать, сынок. Однако вставай, пора тебе ехать. Дядюшка твой скоро людей в поля погонит — тебя искать.
От этих слов Остин вскочил, словно ужаленный.
— Бедный старик! Я ведь не предупредил его! Хорош же племянничек, так пожилого человека волновать.
— Ты давай, граф, садись, молока выпей. Разговоры мы с тобой вчера разговаривали, а сегодня недосуг мне.
— Не знаю, чем отблагодарить тебя, добрая женщина. Вот разве что… — не задумываясь, Остин снял перстень со своего пальца и протянул старухе.
— Дорогую вещь отдаёшь, граф. Не пожалеешь потом?
— Скорее пожалею, если отвечу чёрной неблагодарностью на Вашу заботу.
— Что ж, достойный ответ. А теперь езжай, сынок. Тут уж недалеко.
Ворожея указала Трамплу направление и объяснила, где и куда поворачивать.
XIX Поиски графа и его возвращение
Виконт фон Эссекс, весь вечер напрасно прождавший Остина, направился в его покои. Не обнаружив там никого, виконт вышел во двор, где старый привратник и доложил ему, что «его светлость изволили взять коня и умчаться, словно за ними гнались все черти преисподней». Антуан не на шутку встревожился. Всю ночь провёл он без сна в покоях племянника. Поутру, отчаявшись, старик отправил на поиски всех мужчин, работавших в школе, и даже внука привратника, который помогал на конюшне.
Избавленная, наконец, от успокаивающих микстур доктора, Мирабель встретила это утро в полном сознании. Услышав шум во дворе, она обратилась к Эмили, сидевшей у окна:
— Что там случилось, что за шум?
— Не знаю, Мирабель. Похоже, господин попечитель чем-то сильно расстроен. Хочешь, я сбегаю, узнаю, что случилось?
— Да, Эмили. Ты можешь идти. Только бегать не надо: это не пристало юной леди, — ласково пожурила она малышку. — Было бы здорово, если бы ты прихватила для меня на кухне чашку молока и ломтик хлеба.
— Конечно, Мирабель! — и девочка умчалась.
Через несколько минут она вернулась, нагруженная подносом, на котором стояли миска с ячменной кашей, чашка кофе, кувшинчик со сливками и плошка с мёдом. На отдельной тарелочке лежала свежая, ещё горячая булочка с малиной.
— Зачем так много, Эмили? — воскликнула Мирабель.
— Доктор Деркер приказал, чтобы Вас хорошо кормили, мисс Макнот. — Малышка, как заворожённая, смотрела на булку с малиной. Мирабель усмехнулась, заметив это.
— Я всё равно не съем так много. Мне нужна помощница. Давай-ка, крошка, съешь эту булочку, а господину доктору мы ничего не скажем! — предложила она.
