Дверцы лифта открылись, и мы вышли. На этаже, как оказалось, нет ничего, кроме длинного коридора с множеством закрытых дверей. Пустынно и тихо.
— Паша, я тебя внизу подожду, — развернулась и жму кнопку лифта.
— Юля, ты чего, испугалась что ли? — глаза парня забегали, а от улыбки и следа не осталось.
— Нет, просто мне здесь не нравится, ты решай свои де….
Одним рывком он оттолкнул меня от лифта и, схватив больно за руку, потащил по коридору. Одной рукой он держал меня, а другой открыл дверь.
— А я ведь по-хорошему хотел, — он впихнул меня в комнату, и я больно упала на коленки.
— Паша, зачем ты это делаешь? — потерла ушибленную коленку.
— Заткнись, пока я тебе рот сам не закрыл, — парень достал из сумки верёвку и скотч.
— Ты же меня в прошлый раз спас!
Парень скривился и от его ангельской внешности ничего не осталось.
— Мне приказали с тобой познакомиться — я познакомился. Приказали тебя спасти — спас. Прикажут горло перерезать — перережу. Это просто работа, детка, и ничего личного.
— Плохая у тебя работа, — встала на ноги.
В углу тумбочка стоит, хорошая такая, а главное тяжёлая. Взмах руки, и она полетела Павлу в его лживую физиономию. Способности ещё плохо контролирую, и силу удара не рассчитала. Теперь уже парень лежит на полу и корчится от боли.
— Они же сказали, что ты ни черта ещё не можешь, — прохрипел парень и выплюнул выбитый зуб.
— А кто это «они»? — подошла к нему поближе.
Парень скривился и мерзко улыбнулся.
— Сейчас сама узнаешь.
Подмогу, значит, ждет.
Со всех ног понеслась к двери, но не успела сделать и нескольких шагов, как на пороге появилось трое мужчин. Смотрят на меня, как удав на кролика, один даже облизнулся.
Попыталась поднять тумбочку и швырнуть её в них, но она лишь приподнялась и с грохотом упала обратно.
— А ты молодец, — в комнату зашел самый здоровый из них, — с Пашкой быстро справилась.
Стараюсь хоть что-нибудь поднять и кинуть в него, но ничего не выходит.
— Ай-яй-яй, Юля, как некрасиво с твоей стороны. Хочешь и меня покалечить? — амбал, как ребенку, погрозил мне пальцем. — Не выйдет, я сильней тебя. Так что, если не хочешь грубой реакции, не провоцируй и веди себя спокойно.
Сглотнула.
— Кто вы и что от меня хотите? — делаю ровно столько шагов назад, сколько здоровяк вперед.
— Я - Николас Руди, можешь звать меня Ник, — мужчина продолжает наступать. — А ты ещё красивее, чем на фото.
Руди оценивающе осмотрел меня с ног до головы.
— Ты мне понравилась, — мужчина загнал меня в угол. — Подходишь! — заявил Руди и, обхватив мою шею руками, скорее для устрашения, чем для боли, сжал её. — А теперь, девочка, слушай меня внимательно. Я в любом случае запихну тебя в машину и увезу, куда мне надо, но тебе предстоит решить, будет это с жертвами или нет. В этом торговом центре несколько десятков работников, плюс посетители. Если ты начнешь сопротивляется и кричать — за это заплатят они. Ты меня поняла? Даю тебе минуту подумать. Взвесь всё основательно, готова ли ты взять на себя ответственность за столько жизней или нет.
— Твое решение?
— Я пойду с вами, — обреченно прошептала в ответ.
— Умница! — мужчина расплылся в довольной улыбке и отошел, давая мне проход.
— Николос, а я? — простонал валявшийся до сих пор на полу Павел.
Руди посмотрел на парня, как на падаль, и кинул ему пачку денег.
Меня под конвоем вывели из здания и посадили в автомобиль. Он тронулся, я поняла, что всё — это конец.
Глава 17
Автомобиль несся с бешеной скоростью и притормаживал лишь на крутых поворотах. Обычно я боюсь больших скоростей, но тут мне всё равно. Я даже хочу, чтобы мы врезались куда-нибудь или упали в кювет — это хоть маленький, но шанс вернуться домой.
От одной мыли о Кирилле всё сжималось и нестерпимо хотелось плакать. И не просто плакать, а выть взахлеб, не сдерживая себя, и кричать во всё горло от безысходности. От осознания того, что я сама, собственноручно разрушила свою жизнь. Да ладно я! А Кир? Он там с ума сходит. И из-за чего? Из-за моей глупости. Все наши проблемы, все мои обиды теперь мне кажутся мелочными и не значительными.
Автомобиль остановился возле заброшенного пирса. Там нас уже дожидался потрёпанный катер. Название судна от времени стерлось, и всюду виднелась ржавчина. Состояние пирса было не лучше, чем у катера. Мои ноги так и хотели попасть в дыры в прогнившем деревянном настиле, но Николос всегда подхватывал меня и не давал упасть.
Как только мы поднялись на катер, мотор заревел, и мы отплыли. Мне выделили крохотную вонючую каюту, в которой я и просидела всё время. Утром следующего дня мы опять сели в автомобиль, и через два часа я уже поднималась по трапу самолета.
Частный самолет был оборудован двумя спальнями: одну заняла я, другую - Руди.
Сидя на кровати, я осознала, что каждое мгновение всё дальше и дальше отдаляет меня от Кирилла.
Дверь открылась, и ко мне зашел Николос. Он кинул сверток на кровать.
— Можешь помыться и переодеться, — Руди открыл узкую дверь, показывая, что у меня в комнате есть душ.
— Не хочу, — отвернулась от него и от его плотоядных взглядов.
— Дело твоё, — бросил мужчина и вышел.
Через несколько минут мне принесли поднос с едой. От запаха запеченной рыбы меня затошнило. Еле успела добежать до ванной, где меня вырвало. Умылась холодной водой и, прихватив с собой небольшую посудину, легла на кровать.
Самолет набирал высоту, и меня затошнило ещё сильней.
— Ты вся бледная, — открыла глаза и увидела Николоса, он хмуро посмотрел на нетронутую тарелку. — Если ты сейчас не начнешь есть, я сам засуну еду тебе в рот и заставлю проглотить. Я жду! — крикнул мужчина.
Села и, взяв с тарелки кусочек хлеба, откусила его. Реакция организма была мгновенной — меня тут же вырвало.
— Ты хоть воду пей, — посоветовал Руди, матюгнулся и вышел. Больше он меня не беспокоил.
На следующий день мы приземлились и опять куда-то ехали. Я даже не смотрела на дорогу. А какая разница, где находится твоя тюрьма
Автомобиль затормозил. Я услышала скрип открывающихся ворот, но все равно не поднимала головы и продолжала смотреть в пол.
— Выходи! — скомандовал Николос.
На улице дул холодный ветер, и Руди быстро потащил меня по дорожке, в направлении мрачного огромного замка, наверняка построенного в средневековье.
Мы зашли внутрь, сердце бешено забилось — по лестнице спускался Шиманский.
