Наше новое пристанище — снятые Беркутовым апартаменты, находилось на шестнадцатом этаже закрытого комплекса, на территорию которого человек с улицы просто так не попадёт. Забор по периметру, через каждые несколько метров камеры видеонаблюдения, въезд только через пост охраны и шлагбаум. Вход в подъезд, если ты не жилец, только после предъявления документов и подтверждения от одного из проживающих, что он тебя действительно ждёт. В принципе, в моём доме почти такая же пропускная система, но она гораздо лояльней и гибче, здесь же ну очень всё строго.
Всё, что успела, оказавшись в квартире, это просто её обойти: два санузла, хозяйственное помещение со стиральной машиной, сушкой и бытовой химией, три спальни, кабинет и кухня-гостиная с выходом на террасу. Оглядеться детально попросту времени не хватило, потому как спустя пять минут, как мы вошли в апартаменты, Никите позвонил доктор Дарьи и разрешил нам её сегодня же навестить с условием, если успеем приехать в больницу до семи вечера. А ещё обрадовал, что скорость выздоровления пациентки бьёт все рекорды и опережает самые оптимистичные прогнозы.
Окрылённые новостью и громко топая, мы с Никитой, держась за руки, можно сказать, неслись вверх по ступеням больницы, папа если от нас и отставал, то совсем чуть-чуть.
— Где тридцать восьмая палата? — выпалил Беркутов дежурной медсестре, что сидела при входе на этаж за столом и заполняла графы в журнале.
Худощавая женщина преклонного возраста в очках, не поднимая на нас глаз и не прекращая писать, ткнула пальцем свободной руки в угол.
— Бахилы в автомате купите.
— При входе купили, — запыхаясь, пояснила я.
— А халаты? В тридцать восьмую без халата не пропускаем.
— Надели, — рявкнул Никита.
— Хорошо, — безразлично отозвалась медсестра и более довольным голосом добавила: — В тридцать восьмую нельзя.
— Понятно, значит, сами дорогу найдём, — Беркутов потянул меня дальше по коридору. В этот момент как раз подоспел папа, а дверь с номером тридцать восемь обнаружилась буквально через несколько шагов.
— Сотрудник из органов там. Ждите, когда выйдет. Хамло… — какими ещё словами отругала нас медсестра, мы не услышали, потому как дружно вошли в палату и плотно прикрыли за собой дверь.
После слов доктора, что Дарья семимильными шагами идёт на поправку, я никак не предполагала, что застану её в настолько плохом состоянии. Цвет кожи девушки практически сливался с белым постельным бельём, обширные тёмные круги вокруг глаз проступали слишком ярко, и казалось, что они не естественные, а их кто-то специально нарисовал. А обмякшее тело и выражение лица явно давали понять, что Дарья до предела измождена, и у неё до сих пор не до конца восстановилась связь с реальностью.
Кнутов, что действительно сидел на стуле возле кровати, заметив нас, тут же встал и тактично отошёл в сторону, чтобы у нас появилась возможность подойти к Дарье ближе.
— Привет. Как ты себя чувствуешь? — сначала спросила у Даши и лишь после сообразила, что это самый идиотский вопрос из всех возможных.
— Бывало и лучше, хотя доктор меня хвалит. Говорит, что крепкая, — обескровленные губы девушки едва шевелились, поэтому её речь звучала не только медленно и тихо, но ещё и не совсем внятно. А в конце фразы, когда она, я так предполагаю, попыталась улыбнуться, вместо этого скривилась от боли.
— Ничего, мы тебя подлечим, быстро на ноги встанешь, — Никита взял ладонь девушки и поцеловал. — Даша, это Шолохов с тобой сделал?
— Не знает она, — полицейский подал голос с галёрки. — Спрашивал уже.
Беркутов лишь на мгновение обернулся на полицейского. Как уж он на него посмотрел, я не видела, но Кнутов после этого замолчал.
— Ник, у меня нет предположений, кто это был, — выдохнула Дарья.
— Ладно, но ты же знаешь, почему ты вышла из отеля. Тебе позвонил Шолохов и позвал на свидание? Ведь так?
— Нет, не так. Я не к нему шла, а в магазин, — подруга, вытянув шею, запрокинула голову и сильно зажмурилась. — Обезболивающие не помогают. Ник, поговори с врачом, чтобы он лекарство поменял или дозу увеличил. Терпеть боль — сил уже нет.
— Хорошо, конечно. Поговорю.
Почувствовав, что за мой локоть кто-то взялся, обернулась.
— Можно вас в коридор на пару слов? — попросил полицейский.
Нехотя, но вышла вслед за Кнутовым из палаты.
— Варвара, я недавно стал свидетелем того, что вы повышали голос на Сергея Юрьевича. Впредь настоятельно вам рекомендую этого не делать. Не злите отца и тем более не злите своего жениха.
— Почему это? — с вызовом поинтересовалась я, хоть и явно представляла себе причину такого совета.
— Зря вы раздражаетесь, — в отличие от меня, Кнутов спокоен и собран. — Моя рекомендация вполне возможно сохранит вам жизнь.
— Либо мой отец — серийный убийца, либо Никита. Поэтому мне надо быть осторожной, вести себя тише воды ниже травы и ни в коем случае не перечить. Я поняла. Это всё или у вас в голове ещё есть бредовые идеи?
Любой на месте Кнутова, после того как я в язвительной манере заявила, что у него в голове водится бред, в иносказательном смысле плюнул бы на меня, развернулся и ушёл. Евгений Анатольевич же поступил иначе. Шагнув в мою сторону, он крепко схватил меня за плечи и с силой встряхнул.
— Если жить не надоело, отнесись к моим словам серьёзно. Почитай статьи о маньяках, посмотри документальные фильмы. Семья и близкое окружение серийных убийц всегда были шокированы и отказывались верить в то, что примерный муж, любящий отец или приветливый сосед творил зверства.
Глава 58
Все, кого Кнутов собирал к часу дня, прибыли. Но на часах уже четверть второго, а начинать он не торопится, сидит, сгорбившись, на пуфе и напряжённо смотрит на экран телефона. Это ещё хорошо, что Никита переубедил полицейского устраивать встречу в участке, предложив более приятное место, а именно — гостиную нашего бунгало, которое мы дальновидно оставили за собой и теперь Светлане и Артёму, что прилетели утренним рейсом по приглашению папы, есть, где разместиться.
Мы с Никитой заняли диван, я не только тесно прижалась к нему, но ещё и на всякий случай крепко держу его за руку, потому как справа от нас в кресле шумно вздыхает, ёрзает и закатывает глаза Шолохов. Если не знать, что Дмитрий находится в гостиной всего каких-то пятнадцать минут и посмотреть на него, вполне можно решить, что он здесь, бедный, без дела мается минимум три часа.
