— Сколько понадобится. Чем меньше, тем лучше.
— Понятно, — сказал Бейли задумчиво. — Жаль, что вам не дали другого напарника.
— Что вы, — возразил робот, — комиссар высоко отзывался о вашей лояльности и способностях.
— Очень мило с его стороны, — сказал Бейли язвительно.
«Бедный Джулиус, — подумал он, — совесть его мучает, вот он и старается ради меня».
— Но мы не ограничились одним лишь отзывом комиссара, — заметил Р. Дэниел, — и навели справки сами. Вы открыто выступаете против использования роботов у вас в отделе.
— Ну и что? Вам это не по вкусу?
— Отнюдь. Вы, видимо, выражали собственное мнение. Однако пришлось тщательно проверить ваш психологический тип. Оказалось, что, несмотря на отвращение к роботам, по долгу службы вы стали бы сотрудничать с одним из них. У вас необычайно высоко развито чувство долга и уважение к законной власти. Это то, что нам нужно. Комиссар Эндерби правильно вас охарактеризовал.
— Вы лично ничего не имеете против моего отношения к роботам?
— Нет, если это не помешает вам работать со мной и помочь мне выполнить задание.
Бейли был обескуражен.
— Ну, хорошо, скажем, я прошел тест, а как вы? — спросил он вызывающе. — Почему вы считаетесь детективом?
— Я вас не понимаю.
— Ваше назначение, — сбор информации, так ведь? Вы человекоподобная машина, призванная снабжать космонитов фактами о жизни людей.
— Неплохое начало для расследования, согласитесь? Быть машиной, накапливающей информацию?
— Для начала, быть может, и неплохо. Но это далеко не все, что нужно детективу.
— К тому же в последний момент мои электронные цепи были перестроены.
— Любопытно узнать, каким образом, Дэниел?
— Очень просто. Моим мотивировочным элементам было задано сильное стремление к справедливости.
— К справедливости! — воскликнул Бейли. Ирония слетела с его лица, уступая место выражению откровенного недоверия.
Р. Дэниел вдруг резко повернулся лицом к двери и сказал:
— Там кто-то есть.
Он не ошибся. Дверь отворилась, и в комнату вошла бледная, с поджатыми губами Джесси.
— В чем дело, Джесси? Что случилось? — забеспокоился Бейли.
— Простите, — тихо ответила Джесси, не глядя мужу в глаза. — Мне пришлось… — Она замолчала.
— Где Бентли?
— Он переночует в Детском зале.
— Как так? Ведь я велел вам вернуться.
— Ты сказал, что твой напарник останется здесь на ночь. Вот я и подумала, что ему понадобится комната Бентли.
— Не понадобится, Джесси, — вмешался Р. Дэниел.
Джесси подняла глаза на Р. Дэниела, всматриваясь ему в лицо.
Бейли углубился в созерцание кончиков своих пальцев, охваченный предчувствием того, что может сейчас произойти и чего он не в силах предотвратить. Наступила тишина, тяжесть которой он ощущал физически, а затем откуда-то издалека, словно сквозь слой пластекса, до него донесся голос жены:
— По-моему, вы — робот, Дэниел.
Спокойным, как всегда, голосом Р. Дэниел ответил:
— Вы правы.
Глава VI Шепот в темноте
На самых верхних этажах некоторых богатейших секторов города расположены естественные солярии. Их воздухонепроницаемые кварцевые окна, снабженные металлическими ставнями, пропускают внутрь потоки солнечного света. Здесь загорают жены и дочери самых высокопоставленных чиновников. Здесь каждый вечер происходит необычайное явление.
Здесь наступает ночь.
В остальной части города (включая искусственные солярии, где миллионы горожан, по строгому расписанию, могут изредка подвергаться ультрафиолетовому облучению) смена дня и ночи — понятие весьма условное.
Деловая жизнь города могла бы вестись непрерывно: в три восьмичасовых или четыре шестичасовых смены — и «днем», и «ночью». Время от времени за это ратуют некоторые любители гражданских реформ, ссылаясь на интересы развития экономики и производства.
И каждый раз их идеи отвергаются.
И так уже во имя этой экономики пришлось пожертвовать тем, к чему привыкли люди прежних времен: простором, уединенным образом жизни и даже отчасти личной свободой. Но эти привычки возникли вместе с цивилизацией — не более десяти тысяч лет назад, тогда как привычке укладываться спать с наступлением ночи столько же лет, сколько самому человеку, — около миллиона, и избавиться от нее не так просто. Хоть самой ночи в городе не видно, ее можно узнать по тому, как гаснут в квартирах огни и замедляется ритм жизни. Пусть ни полуденное солнце, ни полночная луна не освещают крытых улиц, все же человечество следует молчаливым указаниям часовой стрелки.
Экспрессы пустеют, затихает шум на улицах, тают толпы людей в громадных провалах между зданиями. Город Нью-Йорк погружается в сон.
Лайджу Бейли не спалось. В комнате было темно, и где-то рядом с ним в кровати притаилась Джесси. По ту сторону стены сидел, стоял, а может, и лежал — терялся в догадках Бейли — JP. Дэниел Оливо.
— Джесс, — прошептал Бейли. — Джесси!
— В чем дело? — Она зашевелилась под простыней.
— Джесси, мне и так трудно, а тут еще ты…
— Мог бы сказать мне.
— Да не мог я! Не знал, как… Слушай, Джесси!
— Ш-ш-ш…
Бейли снова перешел на шепот:
— Как ты догадалась, скажи!
Джесси повернулась к нему. Он почувствовал направленный на него сквозь темноту взгляд жены.
— Лайдж, — едва слышно выдохнула она, — он может нас услышать? Этот робот?
— Нет, если говорить шепотом.
— Почем знать. Может, его уши различают малейший звук. Эти космонитские роботы способны на все.
Для Бейли это не секрет. Пропаганда роботехники превозносит чудодейственные свойства космонитских роботов: их неутомимость, совершенство органов чувств; те бесчисленные услуги, которыми они могут осчастливить человечество. Лично он считал, что здесь явно пересолили. Земляне стали еще больше ненавидеть роботов за их превосходство над собой.
— Дэниел не такой, — прошептал он в ответ. — Они нарочно сделали его похожим на человека. Поэтому он и слышит, как человек.
— Откуда ты знаешь?
— Было бы слишком опасно наделять его сверхчеловеческими чувствами: он мог бы случайно себя выдать Он бы знал и умел слишком много.
— Что ж, возможно.
Опять наступила тишина.
Через минуту Бейли заговорил снова:
— Джесси, это только до тех пор, пока… В общем, прошу тебя, не надо сердиться.
