— Не знаю. Может, день или два. — Он почувствовал, как неубедительно прозвучали его слова.
Бейли и Р. Дэниел снова ехали по автотуннелю, но на этот раз без Джесси.
— Мне кажется, — прервал Бейли свои невеселые мысли, — что структура этой организации такова: внизу — основная масса ее членов, у них нет никакой программы, главная их задача — поддержать переворот, когда придет время. Ими руководит немногочисленная верхушка, имеющая четко выработанную программу действий. Ее-то мы и должны обнаружить. Опереточными заговорщиками, о которых говорила Джесси, можно пренебречь.
— Это звучит логично, — заметил Р. Дэниел, — если принять на веру то, что рассказала Джесси.
— Я думаю, что в правдивости ее рассказа сомневаться не приходится, — жестко сказал Бейли.
— Возможно. Мозговые импульсы Джесси не указывают на наличие у нее патологической склонности ко лжи.
Бейли бросил на робота оскорбленный взгляд.
— Этого еще не хватало! И вообще, в рапортах не следует упоминать ее имя. Вы меня поняли?
— Если вам так угодно, партнер Илайдж, — спокойно сказал Р. Дэниел, — но тогда наш рапорт не будет ни точным, ни полным.
— Ну и что из того? Она пришла к нам по своей воле и откровенно все рассказала. Если мы о ней напишем, она будет на учете полиции, а мне бы этого совсем не хотелось.
— Хорошо, я согласен, при условии, что нам не нужно больше ничего выяснять.
— Что касается ее — ничего. Ручаюсь.
— В таком случае, не объясните ли вы, почему слово «Джезебел», почему сочетание этих звуков заставило ее забыть свои прежние убеждения ради новых? Не ясна мотивировка.
Они медленно ехали по пустому извилистому туннелю.
— Это трудно объяснить. Джезебел — редкое имя. Когда-то оно принадлежало женщине с очень плохой репутацией. Моя жена весьма дорожила этим. Это имя как бы бросало на нее тень порочности и вознаграждало за всю ее добропорядочную жизнь.
— Зачем уважающей закон женщине чувствовать себя порочной?
Бейли едва не улыбнулся.
— Женщина есть женщина, Дэниел. В общем, я поступил очень глупо. Я вышел из себя и стал доказывать, что библейская Джезебел вовсе не была такой уж порочной и что, пожалуй, она была хорошей женой. Я никогда себе этого не прощу. Джесси ужасно расстроилась, — продолжал он. — Сам того не сознавая, я погубил то, что было ей очень дорого. И она, вероятно, решила отплатить мне. У нее, видимо, появилось желание сделать что-то назло мне. И она вступила в эту организацию. Я бы не сказал, что ее желание было осознанным.
— Может ли желание быть неосознанным? Нет ли здесь противоречия в терминах?
Бейли молча смотрел на Р. Дэниела, даже не пытаясь объяснить ему, что такое подсознательное мышление. Затем он сказал:
— К тому же на ум и чувства человека очень влияет библия.
— Что такое библия?
Бейли было удивился, но затем вспомнил, что космониты исповедуют механистическую философию, а Р. Дэниел может знать только то, что знают они, ни словом больше.
Он сказал отрывисто:
— Это священная книга у почти половины населения Земли.
— Я не понимаю значения прилагательного в этой фразе.
— Это значит, что ее высоко чтут. Различные ее части при правильном толковании содержат в себе правила поведения. Многие считают, что, следуя им, человечество достигнет всеобщего счастья.
Р. Дэниел, казалось, задумался над этим:
— Входят ли эти правила в ваши законы?
— Боюсь, что нет. Их нельзя насаждать законодательным порядком. Каждый человек сам по себе должен чувствовать сильную внутреннюю потребность соблюдать их. В каком-то смысле они стоят над любым законом.
— Над законом? Нет ли здесь противоречия в терминах?
Бейли криво улыбнулся.
— Хотите, я расскажу вам кое-что из библии? Думаю, вам будет интересно.
— Пожалуйста.
Машина медленно катилась по инерции и наконец остановилась. Некоторое время Бейли сидел с закрытыми глазами, вспоминая притчу.
Он рассказал библейскую притчу об Иисусе Христе и виновной женщине, которую хотели побить камнями. На вопрос о том, как поступить с этой женщиной, Христос ответил обвинителям: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень». Никто не мог это сделать, и все разошлись.
Притча заканчивалась следующими словами:
«Иисус, не видя никого, кроме женщины, спросил: „Женщина! Где твои обвинители? Никто не осудил тебя?“
Она ответила: „Никто“.
Он сказал: „И я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши“».
Р. Дэниел внимательно слушал.
— И та женщина была виновной?
— Да, была.
— Тогда почему же ее не побили камнями?
— После слов Иисуса никто из обвинителей не мог решиться на это. Смысл рассказа в том, чтобы показать, что существует нечто даже более возвышенное, чем понятие о справедливости, которые ты усвоил. Например, человеческое побуждение, называемое жалостью; человеческий поступок, называемый прощением.
— Я не знаком с этими понятиями, Илайдж.
— Я знаю, — проворчал Бейли. — Я знаю.
Он рывком тронул машину с места, и она с бешеной скоростью понеслась вперед Бейли прижало к подушкам сиденья.
— Куда мы едем? — спросил Р. Дэниел.
— В Йист-таун — Дрожжевой город, — бросил Бейли. — Чтобы вытрясти правду из этого заговорщика Фрэнсиса Клусарра.
— Вы сумеете это сделать, Илайдж?
— А я и не собираюсь. Это сделаете вы, Дэниел. Причем весьма просто.
Машина прибавила скорость.
Глава XV
Арест заговорщика
Бейли почувствовал приближение Йист-тауна по специфическому запаху, который усиливался с каждой минутой. Он не был ему противен, как некоторым; Джесси, например. Пожалуй, он даже нравился ему. Стоило запаху сырых дрожжей донестись до него, как алхимия чувств отбрасывала его более чем на тридцать лет назад. Ему снова было десять, и он гостил у дяди Бориса, работавшего на дрожжевой ферме. У дяди Бориса дома всегда был небольшой запас дрожжевых сластей; мелкое печенье, конфеты со сладкой текучей начинкой и другие, твердые, — фигурки собачек и кошек. Несмотря на свой возраст, он понимал, что у дяди Бориса они не для того, чтобы раздавать бесплатно, и всегда потихоньку уплетал сласти, повернувшись ко всем спиной.
От этого они казались еще вкусней.
Бедный дядя Борис! Он погиб от несчастного случая. Мальчику так и не рассказали, как это случилось, и он горько плакал, ибо решил, что дядю арестовали за то, что он уносил дрожжи с фабрики. Он боялся, что его тоже арестуют и накажут. Много лет спустя он внимательно просмотрел полицейский архив и узнал правду. Дядя Борис попал под гусеницы транспортера. Так буднично развеялся этот миф.
