Жизнь была по-прежнему трудной. Не легче приходилось и в школе, так как он не унаследовал от отца никаких привилегий.
И вот теперь ему приходилось усмирять людей, которые, в сущности, лишь боятся деклассирования, так же как боится его он сам.
Бесцветным голосом он обратился к первой женщине:
— Не надо скандалить, мадам. Продавцы ничего дурного вам не сделали.
— Конечно, не сделали, — взвизгнула женщина, — и сделать не посмеют! Думаете, я позволю их холодным, жирным пальцам коснуться меня? Как бы не так! Я живой человек и желаю иметь дело только с людьми. А потом слушайте, у меня двое детей, и я не хочу, чтобы они ужинали без меня в столовой, как сироты. Выпустите меня отсюда.
— Ну, хватит, — сказал Бейли, начиная терять терпение. — Если бы вы дали себя обслужить, то давно были бы дома. Вам просто хочется поскандалить. Ну, давайте, быстро.
— Как так?! — с испугом воскликнула женщина. — Я не позволю со мной так разговаривать. Я вам не грязь под ногами. Пора бы правительству смекнуть, что, кроме роботов, на Земле есть люди! Я простая рабочая женщина, и у меня есть права… — Она уже не могла остановиться.
Бейли почувствовал себя в ловушке. Положение становилось критическим. Если бы даже скандалистка согласилась, чтобы ее обслужили, то от толпы снаружи так просто не отделаешься. За те несколько минут, что Бейли находился в магазине, она почти удвоилась, и сейчас у витрин собралось человек сто, не меньше.
— Как обычно поступают в таких случаях? — внезапно обратился к нему Дэниел Оливо.
Бейли едва не подпрыгнул от удивления.
— Во-первых, случай весьма необычный, — начал он.
— Что говорит закон?
— Роботы находятся здесь в соответствии с установленным порядком. Они зарегистрированы, и нарушений закона не допущено.
Они переговаривались шепотом. Бейли напустил на себя важный и грозный вид. Лицо Оливо, как всегда, ничего не выражало.
— В таком случае прикажите женщине дать себя обслужить или уйти, — предложил он.
Бейли слегка скривился.
— Нам придется иметь дело с толпой, а не с женщиной. Надо, видимо, вызвать полицейский патруль.
— Граждане должны беспрекословно повиноваться даже одному представителю закона, — ответил на это Оливо и, повернув к директору свое широкое лицо, сказал: — Откройте силовой барьер, сэр.
Бейли схватил было его за плечо, но вовремя остановился. Открытая ссора между ними лишит их последнего шанса утрясти инцидент мирным путем.
Директор возразил и посмотрел на Бейли. Тот избегал его взгляда.
Р. Дэниел повторил своим бесцветным голосом:
— Я приказываю вам именем закона.
— Городу придется отвечать за порчу товаров и оборудования, — пролепетал хозяин магазина. — Официально заявляю, что делаю я это по вашему приказу.
Защитный барьер опустился, и в зал набилось много народу. Толпа издала победный рев.
Бейли слышал о подобных беспорядках и даже был свидетелем одного из них. Он видел, как десятки рук хватались за тяжелые и покорные тела роботов, с трудом поднимали их и передавали из рук в руки, разрывая на куски эти металлические подобия людей. В ход шли молотки, силовые ножи, игольчатые пистолеты, и в результате роботы превратились в груду изуродованного металла и запутанных проводов. Дорогостоящий позитронный мозг — венец творения человеческого ума — перебрасывали подобно мячу и в мгновение ока приводили в негодность. Обычно после такого веселого начала толпа принималась крушить и громить все вокруг, пока не насытится ее страсть к разрушению.
Роботы-продавцы, конечно, не могли знать всего этого, но и они при виде хлынувших в магазин людей пронзительно закричали и испуганно прикрыли лица руками, как бы пытаясь спрятаться. А женщина, затеявшая все это и не ожидавшая подобного поворота событий, лишь растерянно бормотала: «Что ж это такое? Что ж это такое?» Ее шляпка сбилась набок, и она лишь издавала какие-то нечленораздельные звуки.
— Остановите их, инспектор. Остановите их! — умолял хозяин.
Тут заговорил Р. Дэниел. Не прилагая видимых усилий, он перекрыл шум множества людских голосов.
«Конечно же, — в десятый раз подумал Бейли, — ведь он не…»
— Еще один шаг вперед, и я открою огонь! — сказал Р. Дэниел.
— Бей его! — крикнул кто-то из самых задних рядов, но на мгновение все застыли на месте.
Р. Дэниел тем временем легко вскочил на стул, а оттуда перебрался на транстексовую витрину. Холодный флуоресцирующий свет, струившийся сквозь полоски тонкой поляризированной молекулярной пленки, падал на его бесстрастное гладкое лицо и придавал ему какой-то неземной вид.
«Неземной, еще бы», — подумал Бейли.
Никто не двигался с места, а Р. Дэниел ждал со спокойным, но грозным видом.
— Вы говорите себе, — решительно произнес Р. Дэниел. — «У него в руке нейтронная плеть или „щекоталка“, и если мы все бросимся на него, то пострадают один или двое, да и те потом придут в себя. А мы тем временем разнесем здесь все, и пусть летят в космос закон и порядок». — Голос его не был ни суровым, ни злым, а авторитетным и уверенным. Он продолжал: — Вы ошибаетесь. У меня бластер, притом весьма мощный. Я им воспользуюсь и не стану целить поверх голов. Пока вы до меня доберетесь, я поражу многих, а может быть, большинство из вас. Я говорю серьезно.
Где-то в задних рядах произошло движение, но толпа больше не росла. Кое-кто еще останавливался из любопытства, но у дверей толпа значительно поредела. Передние стояли, затаив дыхание и отчаянно стараясь выдержать напор сзади.
Напряженную тишину прервали вопли женщины в шляпке:
— Он убьет нас! Я не виновата! Выпустите меня отсюда! — Она обернулась и оказалась лицом к лицу с плотной стеной набившихся в помещение мужчин и женщин. Она упала на колени.
Движение к выходу усилилось еще больше.
Р. Дэниел соскочил с витрины и сказал:
— Сейчас я пройду к выходу. Я уничтожу любого, кто прикоснется ко мне. Когда я дойду до двери, то застрелю любого, кто сунется не в свое дело. Что касается этой женщины…
— Нет, нет, — раздался ее пронзительный голос, — я уже сказала: я не виновата, мне не нужно никаких туфель! Мне нужно скорее домой…
— Эта женщина, — продолжал Р. Дэниел, — останется здесь, пока ее не обслужат.
Он сделал шаг вперед. Толпа молча смотрела на него. Бейли закрыл глаза. «Я здесь ни при чем, — думал он в отчаянии. — Сейчас совершится убийство, и произойдет нечто непоправимое..» Но ведь ему навязали в партнеры робота. Роботу дали равные с ним права.
Нет, это не оправдание. Это ясно. Он мог остановить Р. Дэниела в самом начале. Он мог вызвать полицейскую машину раньше. Вместо всего этого он разрешил Дэниелу действовать самостоятельно, а сам почувствовал трусливое облегчение. Когда же он признался себе, что просто-напросто в данной ситуации личность Р. Дэниела взяла верх, то стал противен самому себе. Робот взял верх…
