Последней нормальной стоянкой русских моряков был южноафриканский порт Южный, где в освободившиеся после выгрузки заказанных товаров трюмы загрузили больше сотни бочек молодого африканского вина, пусть не отвечавшего всем меркам знаменитых греческих или итальянских напитков, но вполне приятного на вкус, особенно в жарком пустынном климате аравийского побережья. Несмотря на формальную глубокую осень, температура воздуха не опускалась ниже двадцати семи градусов. Северянину Хесселю такая зима не доставляла удовольствия, однако наличие неплохого виноградного вина из порта Южного здорово смягчало соленые морские эпитеты адмирала.
Сидя в удобном кресле на капитанском мостике флагмана «Адмирал Нахимов», русский адмирал со скучающим лицом смотрел на берег. Там под руководством офицеров спокойно и планомерно происходило ограбление бывших городских властей и заезжих купцов. Местных работяг, торговцев и мастеров русы демонстративно не трогали, подчеркивая, что своих подданных не грабят. Зато священнослужителям пришлось туго, всем им, от последнего муэдзина до уважаемого городского кади, новая власть предоставила на выбор два варианта будущего: либо креститься в православие и заняться привычной работой священнослужителя в православной церкви, либо перебираться на континент в течение недели. Тех, кто не примет решение, русы перевезут сами, бесплатно, но исключительно в свои колонии, где мусульман нет и работать придется руками. Поэтому в городке начиналась паника, которую с нескрываемым любопытством наблюдали простые люди. Муллы многочисленных мечетей метались по Адену, судорожно собирали имущество и договаривались с купцами.
– Нет, коллега, это совершенно отдельные виды дронта. – Громкий разговор донесся до слуха Хесселя. Адмирал взглянул на палубу, где сразу трое ученых громко спорили, размахивая зажатыми в руках курицами. Ну, не совсем курицами, а нелетающими голубями, весьма жирными и наглыми, наловленными за три дня стоянки на острове Маврикии, пока пополняли запасы воды и свежих фруктов.
Хессель с улыбкой наблюдал за яростным спором профессоров, навязанных ему еще в Петербурге лично наместником. Два десятка ученых-биологов со студентами здорово развлекали моряков и десантников за время путешествия. Не только своей неуклюжестью, но и весьма занимательными лекциями о растениях и животных. Когда дело касалось науки, профессора и студенты преображались, превращаясь из рассеянных, неуклюжих чудаков в активных, умных, наблюдательных и резких хищников. Их лекции открыли много нового бывалым морякам не только о сухопутных животных и растениях. Даже адмирал, выросший на море, с интересом узнал, что обычные речные угри мечут икру в Саргассовом море, откуда их личинки плывут к Европе, чтобы прожить в реках несколько лет.
Мало кто из моряков и казаков задумывался, куда улетают птицы осенью; оказывается, в Африку! А коростель, известный обитатель болот, каждые полгода проходит пешком в Индию, затем обратно, преодолевая тысячи верст по болотам и степям. Много интересного рассказывали за время плавания ученые-биологи, приобретя в моряках и десантниках благодарных слушателей. Потому за две короткие стоянки в бухтах Мадагаскара и Маврикия сотни моряков и казаков завалили своих ученых лекторов добычей. Биологов интересовало буквально все: растения и насекомые, животные и птицы, плоды и саженцы, речная живность и прибрежные крабы с ракушками. Пойманную добычу биологи сортировали, не теряя времени на сон, поражая своим азартом даже бывалых казаков.
Набранная на берегу добыча быстро заполнила ледники в трюмах, заранее приготовленные клетки и банки с водой. Насекомые и бабочки тут же высушивались студентами, чтобы занять свое место в специальных коробках распятыми на иголках. Семена сортировали и раскладывали в загруженные в Петербурге холщовые мешочки и коробочки, саженцы сразу высаживали в местную почву. После этих стоянок дальнейший поход превратился в какую-то смесь детского дома и зоопарка, ибо биологи ухаживали за своими растениями и животными, рыбками и птицами, словно за родными детьми. В буквальном смысле круглые сутки, оставляя каждую ночь дежурного студента, чтобы проверять состояние живых трофеев.
Едва прибыв в Аден, ученые засыпали адмирала просьбами о скорейшей доставке к Суэцкому перешейку собранной коллекции. Тот сообщил по радио их просьбы командованию и ждал ответа, а неутомимые биологи дружно отправились в городские окраины в поисках новой добычи. Только самые важные персоны – профессора – предпочли изучать имеющуюся добычу, нежели глотать придорожную пыль. Они-то и отвлекли Хесселя от утреннего моциона на мостике под парусиновым тентом.
Стоянка в порту не прошла спокойно: буквально на третий день русской оккупации пронырливые местные моряки активно включились в эвакуацию мусульманского духовенства и беглого турецкого чиновничества. Цены на проезд в кораблях взлетели до небес, наиболее шустрые капитаны шебек успели отплыть с первыми беженцами в сторону Африки. Небольшой городок Аден едва насчитывал полтора десятка тысяч жителей, но поднятая муллами паника выглядела так, словно уезжать собираются вдвое больше жителей. Не добавляла спокойствия и организованная погрузка конфискованных у турецких купцов и властей ценностей на русские корабли. Ибо объем захваченных восточных товаров превзошел все ожидания. Склады ломились от обилия шелковых тканей и восточных пряностей, от изделий индийских и китайских мастеров, накопленных за последние годы.
К тому времени когда последний желающий уехать с оккупированных русами земель покинул Аден, трофеи были погружены на транспортные корабли и восемь зафрахтованных местных шебек. Связавшись по радио с начальством, адмирал Хессель отправил часть эскадры на север Красного моря. Сухопутные войска успешно выполнили свою задачу и ждали дозаправки в порту Джидды. Мекка и Медина перешли в руки русов, со свойственной им энергией занявшихся строительством железных дорог на захваченных землях. Адмирал знал, что планируется выстроить всего два железнодорожных пути. Первый и самый главный – отрезок чугунки от побережья Средиземного моря до портов Суэца и Акабы на берегу Красного моря. Дорогу длиной двести верст планировали выстроить за полгода: при отсутствии водных переправ строительство не предвещало проблем.
Второй участок чугунки был еще короче, от порта Джидды до священной Мекки, исключительно для удобства паломников. Поскольку в Мекке и Медине, в отличие от остальных городков и селений захваченного полуострова, мусульманское духовенство осталось нетронутым, там довольно бескровно сменили турецкую администрацию на русских чиновников, вывели стражу, заменив ее тыловыми частями русской армии, и все. Более того, нанятые глашатаи ежедневно разъясняли народу, что паломничество в святые места будет только развиваться, а медресе в Медине продолжат обучать молодежь заветам пророка. В остальных селениях муллы и прочие служители ислама изгонялись беспрекословно, а освободившиеся мечети занимали молодые русские миссионеры, которые сразу начинали активную перестройку зданий в традициях православной церкви. Оставшиеся без духовных пастырей местные жители молчали, неодобрительно покачивая головами. Но к началу сбора налогов многие из них предпочтут креститься и богатеть, нежели молиться дома и отдавать последние гроши.
Хессель с удовольствием снялся с якорей и повел грузовую половину эскадры на север, к порту Джидды. Боевые корабли и катероносцы начали смещаться к северо-востоку: именно к восточной оконечности Аравийского полуострова было нацелено острие атаки всей аравийской операции русов. Туда, в сторону порта Маскат и к Оманскому заливу, отправлялись две трети десантников и все сухопутные войска после дозаправки и пополнения боеприпасов. Петро решил подобным передвижением пехотных подразделений через пустыню решить сразу несколько вопросов. Первый: откорректировать имеющиеся карты и провести беглую геологическую разведку захваченного полуострова. Для чего все подразделения получили приказ о сборе образцов грунта и камней с привязкой к местности.
