– Два дня назад венгры подняли восстание, вооруженные русским оружием венгерские отряды захватили все крупные города на землях бывшей Венгрии, находящихся под властью Оттоманской империи. Гарнизоны городов и отряды мамелюков уничтожены или взяты в плен. Численность венгерских отрядов уточняется, по сведениям доносчиков, венгры кричат о создании свободной Венгрии. За пределы бывшей Венгрии отряды бунтовщиков не выходят, зато укрепляются на старой границе. Командует ими полковник Андраш Ракоци. По слухам, он прошел в составе венгерской бригады русов аравийскую и индийскую кампании, был командиром бригады.
– Так это русы нарушили свое слово и высадились в европейской части Оттоманской империи! Лжецы, шакалы, предатели! – удивился султан; впервые русы так явно нарушили свои же обещания об отсутствии территориальных претензий в Европе.
– Венгры говорят, что их служба у русов закончена, и они больше не подчиняются Петербургу. Они обещают простолюдинам независимую Венгрию под властью того самого Андраша Ракоци, которого уже объявили наместником.
– Однако на что они рассчитывают? – задумался султан, вопросительно взглянув на визиря.
– Рискну предположить, что этот Ракоци уже заключил договор с Новороссией о военном союзе. Русы подобным образом несколько лет назад защитили две восставшие провинции Франции – Лотарингию и Нормандию, которые добились независимости. Французы так и не смогли их вернуть, помешали войска русов, которых пригласили нормандцы и лотарингцы. – Визирь глубоко поклонился, оставляя свои предположения на волю султана.
– Ты хочешь сказать, что мы тоже не сможем вернуть эту Венгрию себе? – задумался Мурад ненадолго. – Ерунда! Нужно срочно отправить на подавление венгерского бунта все гарнизоны из соседних городов. Иди, займись венгерским бунтом! Они, кстати, тоже католики. Я оказался прав, как всегда! Не забудь распорядиться о взятии под стражу всех католических монахов! Да пусть с ними поработают палачи, я хочу знать все подробности сговора католиков и русов!
– Добрый день, владыко, проходи, присаживайся. – Наместник Новороссии Петр Головлев встретил митрополита Петербурга и Новороссии у входа в кабинет, символически приложился губами к кресту в руках гостя. Несмотря на внешнюю защиту православия в Европе всеми силами, «старые магаданцы» не могли переломить советскую привычку недоверия к церковникам. Да, приходилось отстаивать многочасовые службы в храмах, участвовать в крестных ходах и прочих массовых мероприятиях, но никакого восхищения церковью и религиозности в душах магаданцев и их детей не воспиталось. Видимо, опоздали с этим делом, слишком развращены граждане Российской Федерации известным будущим.
Новороссийский митрополит Афанасий, из крымских монахов, кстати, запорожец, быстро вымолвил формальное благословение и прошел к рабочему столу, занимая там облюбованное на совещаниях место слева от полукресла наместника. Мужчина он был не старый, здравомыслящий, потому и добрался до такого высокого места вопреки отсутствию карьеризма. Однако магаданцам на месте церковного главы нужен был именно такой руководитель, практичный, с ухватками и опытом казачьего атамана. Афанасий никого не боялся, ругался с Петром и Николаем бесцеремонно, спорил, порой оказывался прав, что не стеснялись позднее признавать магаданцы. Людей шестнадцатого века митрополит знал гораздо лучше наместника, понимал психику и поступки простонародья и дворян, что помогало принимать грамотные, взвешенные политические и экономические решения. За это и ценил его Головлев, принимавший важные политические решения после обсуждения с Афанасием всех возможных последствий.
– Разговор у меня длинный, владыко, – задумался наместник, определяя, с чего начать. – Помнишь, скольких христиан мы обнаружили в захваченной Киренаике? Едва не две трети простолюдинов оказались христианами на территории от Александрии до Туниса. Во многих семьях прятали дедовские иконы, а в далеких оазисах муллы распевали христианские псалмы, переведенные на арабский язык.
– Я предупреждал тебя об этом, – невозмутимо ответил митрополит, – хотя и сам не думал, что выйдет именно так. Турки захватили Киренаику меньше ста лет назад, чего ты хотел? Уверен, не пройдет и десяти лет, как на новороссийском побережье Африки не останется ни единого мусульманина.
– Как раз в продолжение этого разговора, что ты скажешь об этих землях? – Наместник обвел рукой на огромной настенной карте мира область Средней Азии, щедро захватив владения Афганистана, Туркмении, Узбекистана, Казахстана, от северных границ новороссийской Индии до Южного Урала. – По нашим данным, несмотря на мусульманских правителей этих стран, еще двести-триста лет назад там исповедовали христианство. Правда, несторианского или арианского толка, но православие.
– Я знаю, что проповедники Константинопольского патриархата добирались до Китая, – невозмутимо ответил митрополит. – А в Средней Азии еще во времена Византии выстроили сотни, если не тысячи церквей. Византия же рухнула менее двухсот лет назад, последние письма о православных церковных приходах в Афганистане, Бухаре, Фергане, Семиречье были едва ли столетней давности.
– Очень надеюсь, что это действительно так. Именно потому и прошу тебя создать отдельную службу по Средней Азии. Там нужно действовать хитрее и осторожнее, чем в Индии. В то же время работать очень напористо, расправляться с правителями и помогать беднякам, вплоть до смены неугодных династий, противящихся христианизации. В Средней Азии не всегда будет нужен напор и чистое сердце молодых миссионеров из последних выпусков семинарий. Пусть они плывут дальше на Восток, работают с индусами, малайцами, аннамцами, китайцами и так далее. – Петро улыбнулся своим мыслям. – В Афганистане и других странах Средней Азии нужен греческий изворотливый и коварный ум истинных ромеев. Тех самых ромеев, что смогли туда добраться пятьсот лет назад и распространить православие. Поэтому прошу тебя, владыко, подобрать для работы в Средней Азии самых коварных и беспринципных людей, грамотных, хорошо обученных истории. Чтобы они не зевали, когда мусульмане начнут кричать о вере предков.
– На кой, прости, Господи, тебе, Петр Иванович, эти нищие горы с бесплодными пустынями? – удивился Афанасий, привыкший к практичности наместника и его соратников. – Кроме самих диких афганцев, они никому не нужны. Русская Индия в сто раз богаче нищих скотоводов.
– Это стратегическая территория Азии. Эти земли лежат между нами и Московской Русью, они должны стать мирными и дружественными на все времена. Если Афганистан и Туркестан будут православными, их правители не смогут объявить священную войну – джихад – против русов и русских. Пусть даже наши правители через века поссорятся, у них станет меньше поводов для войны, особенно затяжной и религиозной. Сам знаешь, как страшны религиозные войны. – Головлев хищно взглянул на карту и добавил: – А уж экономически мы сможем привязать всю Среднюю Азию к Новороссии и Руси еще при моей жизни. Никуда они не денутся, особенно в семнадцатом веке. Главное, чтобы и вера сближала нас. Тут ты, владыко, поработай на совесть, о деньгах не думай. Можешь платить миссионерам в Средней Азии хоть в три раза больше обычного, казна выдержит, слава богу. Но необходимо полное крещение Средней Азии еще при нашей жизни, своим детям и внукам такую тяжкую ношу я оставлять не могу.
