– Не знаю. Который час? Должно быть, полдень?
– Половина четвертого, – хмыкнул лекарь. – Дай-ка руку. – Ванок нащупал пульс, принялся отсчитывать, затем коснулся лба. – Тали, да у тебя жар! Пойди к себе, приляг, я принесу капли от лихорадки.
– Спасибо, Ванок, не нужно. Со мной все в порядке. Я выйду на улицу, воздухом подышу, что-то душно здесь, голову кружит.
Ванок заставил девушку выпить микстуру и только после этого отпустил с наказом отправляться в кровать. Тали послушно кивнула, но пошла не к себе, а во двор, села на лавку и прислонилась к стене. Капли обладали успокоительными свойствами, благодаря чему она расслабилась. Половина четвертого, через каких-то пять часов солнце сядет, на замок опустятся сумерки, и она придет к Дару, чтобы провести с ним ночь. От этих мыслей приятная истома наполняла тело.
Едва солнце коснулось горизонта, раздался колокольный звон, извещая жителей крепости о нападении врага. Имперцы решились на новый штурм замка. Тали перехватил молодой парень, в котором девушка узнала ординарца коменданта. Он протянул ей плотный кожаный нагрудник с тонкими металлическими пластинами и шлем.
– Зачем это мне? – удивилась она.
– Князь велел тебе не высовываться из лечебницы, пока не закончится бой. Но так как ты девка вредная, наверняка поступишь по-своему. Это он сказал, не я! – начал оправдываться парень, видя, как ее лицо белеет от злости, а в глазах разгорается недобрый огонь. – В общем, надень и не снимай.
Защитники крепости заняли позиции в башнях и на стене. Ряд лучников, перед ними мечники со щитами. Баллисты и пращи зарядили первыми снарядами, разожгли костры для котлов. Нападавшие надвигались на крепость под заслонами. Едва они подошли на расстояние выстрела, на стене прозвучала первая команда «пли», и особо неудачливые полегли первыми. Но таковых было немного. Большая часть имперских солдат успела спрятаться за дощатыми прикрытиями. В ответ на залп гарнизона осаждавшие послали шквал стрел. Мечники выставили щиты, укрывая лучников и себя. И снова выстрел по команде. Теперь лукам и арбалетам вторили пращи. Каменные снаряды пропахивали борозды в рядах противников. Но те восстанавливали строй и, укрываясь от стрел, неотвратимо приближались к стене.
В скором времени они выложили ров дощатыми мостками, а к замковой стене приставили первые лестницы. На стороне имперцев был численный перевес. К ним подтянулись новые силы, и, казалось, замку предстояло утонуть в лавине закованных в металл и вооруженных металлом людей. Едва по лестницам начали взбираться первые солдаты, на них полились потоки кипящей воды. Люди с криками срывались и падали в ров, но их место занимали новые. Дождь стрел заливал стену и внутреннее кольцо замка.
Тали вместе с персоналом лечебницы наблюдала за творившимся хаосом из окна.
Лекари в крепости были наперечет. Никто никогда не требовал от них участия в сражениях. Не обвинял в трусости, ставя в вину занятость другим, более важным делом – спасением жизней. Не считал, что мужчина-лекарь должен уметь убивать не хуже, чем латать раны. Другого мнения на этот счет был только сам Ванок, который отдавался горячке боя с тем же азартом, с каким сражался с костлявой у хирургического стола. Он не упускал случая отправиться с патрулем на границу в тайной надежде поучаствовать в хорошей заварушке. Если таковых не случалось, Ванок становился раздражительным и выпускал пар в драке, которую сам же и развязывал язвительным словом. Только со временем устраивать драки делалось все труднее. В гарнизоне эту его особенность хорошо изучили и в дурные дни обходили лекаря стороной. Не из боязни перед ним – из уважения. И вот сейчас шло первое на его памяти достойное сражение. А он в это время, как крыса, отсиживался в погребе, прячась за бабскими подолами.
В общем, никто не заметил, как Ванок осторожно, тайком, бочком, выбрался из лечебницы и потрусил к крепостной стене. Никто, кроме Тали, которая из любопытства последовала за ним, прихватив меч и сумку с бинтами. На стене пригодятся. И бинты, и Тали с Ванком. Лишних рук в бою не бывает, особенно если руки эти знают свое дело.
Ванка она почти сразу потеряла из поля зрения.
Стена напоминала виденную когда-то гравюру с изображением ада. Казалось, все демоны преисподней вырвались на свободу и собрались в этой богами покинутой крепости на кровавый пир. В узком пространстве колыхалось людское месиво. Имперцы взбирались наверх по приставным лестницам и осадным башням. Кто-то тут же с воем валился обратно за стену, в ров. Но врагов было слишком много, и скоро невозможно стало различить, где защитники, а где нападавшие. Мужчины с перекошенными лицами перемалывали друг друга.
Тали не ввязывалась в драку. Занялась более важным делом: останавливала кровь, бинтовала раны. Оттаскивала подальше от эпицентров сражения тех, кто был еще жив, но уже не держался на ногах. Лишь раз ее попытался убить имперец. Девушка не успела выхватить меч, как в лицо противнику прилетело горящее полено, а следом арбалетный болт.
Всю ночь защитники крепости отражали одну волну атаки за другой. Врагу они могли противопоставить только ловкость и выучку немногочисленных бойцов гарнизона да мощные стены.
Попытки взять крепость прекратились с рассветом. Утро разрезали звуки сигнальных рожков. Имперцы трубили отход. Тали сползла по стенке и без сил плюхнулась на залитые кровью каменные плиты. Она безучастно смотрела на мертвые тела своих и чужих. В эту ночь Тали поняла, что больше не является подданной империи, что своими для нее стали именно белоярцы, среди которых она прожила около двух месяцев, с которыми готова была сражаться бок о бок и ради которых, если пришлось бы, не пожалела и жизни.
Кто-то вложил ей в руки плоскую флягу, и, хлебнув из нее, девушка не сразу поняла, что там не вода. Сделала еще пару глотков, наслаждаясь жаром, разлившимся по горлу.
Знакомый с недавних пор вкус самогона, который, как выяснилось, гнал Ванок и в чистоте которого можно было не сомневаться. В этом лекарь преуспел. «Для дезинфекции», – пояснил он как-то заставшей его возле перегонного куба девушке и опрокинул в рот мензурку. «Хорош», – добавил, утирая слезу умиления и занюхивая рукавом. «Снимешь пробу?» – протягивая мензурку молодой коллеге.
Сказал бы ей кто раньше, что она вот так запросто, ухарски, станет заливать в рот адское пойло, не поверила бы. Сейчас же нехотя вернула флягу владельцу, пожилому солдату, чье лицо было покрыто мелкой сетью морщин и старых шрамов. Тали помнила это лицо. В самый разгар боя мужчина схватил стрелу, и она вытягивала эту стрелу из его плеча и рвала платье, чтобы наложить повязку. Бинты к тому времени закончились, в ход пошли вначале фартук, затем подол платья и нижней рубахи. Мужчина протянул руку, помог подняться. Тали, пошатываясь от усталости, спустилась по лестнице и направилась в сторону лечебницы, лавируя между ранеными и убитыми. Во дворе кипела работа.
Девушка подошла к колодцу, что был неподалеку от лазарета, сняла остатки рваного, залитого кровью платья и опрокинула на себя ведро воды. Ледяная волна обожгла разгоряченную кожу. Мокрая рубашка прилипла к телу и приятно холодила его. Тали вытянула еще одно ведро и повторила процедуру. После чего направилась к себе в комнату. Бросила мокрую рубаху на пол и рухнула в кровать. Перед глазами проносились картины ночного боя, в ушах стоял звон металла. Усталость накрыла тяжелой волной, очень хотелось поддаться ей, позволить унести себя в мир снов без сновидений. «У меня еще очень много работы», – напомнила она себе. Огромным усилием воли девушка заставила утомленное тело подняться с кровати, оделась и пошла в лазарет.
