Лиам хмуро покорился. Они с Молли вышли, и я удовлетворенно поерзал в кресле. Ну вот, теперь никаких заигрываний за моей спиной. Чтобы прервать своднические поползновения барона, я начал бурно восхищаться интерьерами. Лиама что-то долго не было, уж не подралась ли с ним Молли по пути? Я ловил каждый звук, но в доме стояла тишина.
Наконец, прервав мои восхваления штор и подушек, вернулся Лиам, на котором я не заметил никаких следов драки.
– А теперь приведи Нэнси, – велел барон, который о своем приказе, увы, не забыл.
– Не думаю, что мисс Нэнси сейчас готова кого-то видеть, – отрезал Лиам.
Граф воззрился на своего непутевого слугу так, будто заговорила мебель.
– Простите, граф. Не представляю, что с Лиамом, обычно он так себя не ведет. Но если не исправится, придется его уволить.
Он многозначительно посмотрел на Лиама. Тот поклонился и натянуто произнес:
– Сейчас все исполню.
Лиам выскользнул за дверь, а я вдруг кое-что понял о бароне. Преклонение перед всем английским, интерьер без намека на Ирландию, дом поблизости от замка, где заседает британское колониальное правительство, интерьер в стиле начала века…
– Вы сражались в англо-ирландской войне на стороне англичан, – выпалил я.
И по тому, как дернулся рот барона, понял: попал.
– Вам дали титул и этот дом тогда же, когда моему отцу, – прошептал я. – Сразу после войны. За заслуги перед британским правительством.
Я не видел в этом ничего предосудительного, но барон взглянул на меня так, словно я уличил его в чем-то постыдном.
– Наш дом предстал перед вами не в лучшем виде, – сухо произнес он, взяв себя в руки. – Но я уверен: моя дочь вас очарует.
Я не принял его слова всерьез – родители всегда расхваливают своих чад, даже без всяких на то оснований, – но тут в комнату вошла Нэнси, и я замер как громом пораженный. Мне показалось, что девушка, которая на моих глазах погибла на площади, вернулась к жизни. Но сразу стало ясно: увы, непоправимое не исправить. Просто у сестер совершенно одинаковые лица – нежные, тонкие, в обрамлении светлых волос. И фигура прекрасная: стройная, царственно высокая. Я поднялся на ноги, забыв, что, по легенде, не могу встать без посторонней помощи. Ну да ладно, такая красота поднимает на ноги даже больных.
– Мисс Нэнси, – сдавленно проговорил я и сделал шаг навстречу. – Сочувствую вашей утрате.
Нэнси, в свою очередь, тоже замерла, как громом пораженная. Я не стал тешить себя надеждой, что это знак любви с первого взгляда. Может быть, женщины особенно тонко чувствуют жизнь, и она догадалась, что я мертв?
– Моя дорогая, познакомься, – встрял барон, потому что Нэнси продолжала потрясенно таращиться на меня. – Граф пришел выразить нам свои соболезнования. Он из Лондона. Замечательный молодой человек.
Нэнси сглотнула, и у меня в голове мелькнули сразу три мысли.
Первая: она может что-то знать. С кем бы еще Элизабет поделилась своими тайнами, как не с сестрой-близняшкой?
Вторая: убийца выбирает поразительно красивых женщин. Блондинка из Ливерпуля, девушка, которую я спас на площади месяц назад, и Элизабет, как две капли воды похожая на Нэнси, – что ему сделали все эти совершенные творения природы?
Третья: вот таких невест я привлекал бы, если бы не погиб. Такой была бы моя жизнь – знакомства с бледными дочерями баронов в гостиных. Такой невесте обрадовалась бы моя мама, будь она жива.
Подхваченный ураганом этих мыслей, я подошел к Нэнси Дигсби. Собирался поцеловать ей руку, но вовремя вспомнил, как холодны мои губы, и ограничился поклоном.
– Садитесь, прошу, – тихо сказал я.
Она послушно прошла за мной и одеревенело опустилась на краешек дивана. Я покосился на остальных. Лиам вытянулся у стены, как солдат. Робин изучал Нэнси оценивающим взглядом, неожиданно острым для такого болтуна. Меня кольнуло подозрение: а что, если он не такой уж и простак? Что, если у него есть какие-то тайные причины быть здесь, о которых он мне, конечно, не сообщит?
– Я не просто гость, я сыщик, – в порыве вдохновения тихо сказал я Нэнси. Мне очень нужен был союзник, и если кто-то здесь мог мне помочь, так это сестра убитой. – И клянусь вам, найти убийцу Элизабет – главная цель моей жизни.
Нэнси отрывисто кивнула и прижала ладони к груди, словно пыталась унять бешено колотящееся сердце.
– А другие братья и сестры у вас есть? – Она качнула головой. – Знаете, кто мог желать Элизабет зла?
Нэнси снова качнула головой, только в этот раз немного заколебалась. Она точно что-то знает! Но как же выяснить у нее правду? Идеальное лицо Нэнси подсказало мне мысль о том, что могло привести на площадь еще одну красавицу – ее сестру. В порыве вдохновения я склонился к Нэнси и с чувством прочел:
Когда в измученную грудь
Вонзались ненависти стрелы,
Лишь ты во тьме звездой блестела
И мне указывала путь.
Все той же верой встретил я
Тебя в дни бедствий, погибая,
И мир, где есть душа такая,
Уж не пустыня для меня
[1].
Губы у Нэнси дрогнули, и она впервые взглянула на меня, а не на стену.
– Вы придумали это на ходу? Какие великолепные стихи! – восхитился барон. – Правда, Нэнси?
– Это Байрон написал, не вы, – хрипло ответила она.
Ого! Не думал, что женщина, да еще в Ирландии, способна узнать стихи великого Байрона. Признаться, я и правда собирался выдать их за свои, чтобы завоевать доверие прекрасной собеседницы. Но, раз она готова разоблачать вслух, значит, скорбь не подорвала ее душевных сил окончательно. Этим она напомнила мне Молли: говорит правду в лицо, несмотря ни на что.
– Восхищаюсь Байроном, – кивнул я, не отпуская ее взгляд. – Элизабет была так же прекрасна, как вы. У нее был кто-то, кто мог бы посвятить ей подобные строки?
Вот она, причина, по которой девушка, даже столь знатная, может выйти из дома одна: тайное свидание с возлюбленным. Нэнси нахмурилась, и я замер: неужели она сейчас что-то скажет?
Но тут дверь в гостиную распахнулась. На пороге стоял мужчина, на вид совершенно не джентльмен. Я опустил взгляд вниз, ожидая увидеть облепленные грязью сапожищи, с которых комья земли сыплются на ковер. Сапоги и правда были, но скорее пыльные, чем грязные. Мужлан переводил мрачный взгляд с меня на барона. Наверное, он что-то доставил на кухню, а может, принес почту. Странно, что его впустили в гостиную. За спиной новоприбывшего маячил слуга постарше – возможно, дворецкий. Я мысленно отметил: Лиам так увлекся разговором, что не слышал колокольчик у ворот, и встречать нового гостя пришлось кому-то другому. И еще кое-что: барон смотрел на этого человека так, словно уже встречал его раньше.
