Я от души захохотал.
– Дай-ка угадаю: ты ответил, что спешишь и зайдешь в другой раз. А то пришлось бы рассказывать, как ты сделал все, чтобы не дать беднягам упокоиться. Вот был бы позор!
Бен надулся, и я решил смягчить удар. В конце концов, я правда очень рад был его видеть.
– А пойдемте все вместе поужинаем, – предложил я. – Угощаю.
– Ладно, – тут же ответил Бен, и я решил поверить, что он тоже рад меня видеть. – Только давай лучше поедим у нас дома, скучаю по нему.
Сказано – сделано. Мои слуги накрыли нам ужин, с любопытством поглядывая на гостей, и бесшумно скрылись. За ростбифом, картофельной запеканкой и французским вином мы обсуждали ничего не значащие мелочи: лондонские новости, новости науки, погоду. Вечер получился неожиданно приятный.
– И что же производит ваша очередная империя? – осторожно поинтересовался я, когда подали десерт.
– Высокотехнологичные детали для паровозов. Слыхали о железных дорогах? Их кое-где уже строят, и я уверен, это только начало! – с энтузиазмом поведал Каллахан. – Мы с Беном сняли контору в Дублине и собираемся открыть вторую в Лондоне. Нынешний железнодорожный бум будет только нарастать, и всю Великобританию однажды охватят сети железных дорог!
Я усмехнулся и внезапно понял, чем мне нравится Каллахан. Если разорить аристократа и оставить его без гроша, ему останется только в реку броситься. А Каллахан на моих глазах остался без фабрик и без репутации, но отряхнулся, встал и занялся чем-то еще. И если потеряет деньги снова, найдет, где заработать другие. Действительно, хорошо иметь такого друга.
– …О дилижансах лет через двадцать и не вспомнят, – продолжал Каллахан. – Бен очень помогает в текущих делах и одновременно разрабатывает революционную идею.
– Поезд, работающий на электричестве, а не на угле! – торжественно провозгласил Бен. – Он может изменить историю человечества.
– Звучит невыполнимо. – Я невольно улыбнулся. – Уверен, ты справишься. Раскроешь все загадки природы, какие захочешь.
Бен растаял, и тогда я понял: пора. Настоящий сыщик всегда ищет правду, и я весь вечер терпеливо ждал подходящего момента для главного вопроса.
– Кстати, о загадках природы. Что вы знаете про то, как я ожил?
Бен снова глянул на Каллахана, и меня это порядком взбесило. То, что они что-то скрывают, было ясно как день.
– Это Каллахан запрещает тебе рассказать мне правду? – разозлился я. – Бен, я твой брат!
– Джон, вы меня, как всегда, представляете в демоническом свете, – невозмутимо ответил Каллахан, чинно разрезая пудинг ножом и вилкой. – Просто Бен – да и я, признаться, тоже – дал обещание никогда не раскрывать этой тайны. – Он перевел взгляд на Бена. – Но, мне кажется, бывают дела, в которых правда важнее обещаний. Зная правду, мы имеем шанс взять жизнь в свои руки. Скажи ему.
О, так вот почему Бен на него смотрел: Каллахан, похоже, был его советником по вопросам человеческой натуры. Я с силой выдохнул. А вдруг меня вернула не магия? А вдруг…
– Это ты что-то сделал, – выдохнул я. Да как мне сразу, еще в Ирландии, в голову не пришло, что Бен приложил руку к моему спасению! – Что-то незаконное, та к?
– Нет! – Бен даже нашел в себе наглость возмутиться, как будто ничего незаконного в жизни не делал. – Тебя правда вернул танамор. Я ни при чем. Почти.
Бен отодвинул тарелку, потеряв к сладкому пудингу интерес. Он явно сдался под нашим общим напором, и я глянул на Каллахана с благодарностью.
– Я всегда говорил, танамор обладает большой неизученной силой, – начал Бен. – Просто… Это была не моя идея. Я, признаться, был слишком увлечен нашим железнодорожным проектом. Но тут она явилась и…
– Она. – Понимание обрушилось на меня еще до того, как он продолжил. – Молли. Кто же еще.
– Да. Она нашла нас. Не знаю как, Джонни! Весной явилась к нам с танамором. До сих пор не понимаю, как ей хватило наглости: она ведь знала, что мы с Рори за ним охотились! Принести нам танамор было смело и глупо, но я всегда ценю храбрые решения. Молли сказала, тебе совсем плохо, но ты слишком гордый, чтобы искать меня, и слишком благородный, чтобы воспользоваться танамором самому.
– Какого числа это было?
– Восемнадцатого мая.
– Днем, – понял я. – Перед закатом.
Каллахан кивнул, и сердце у меня забилось быстрее. Так вот куда Молли ездила с Фарреллом, когда я нашел тело Глории и попал в полицейский участок. А я думал, она с Робином! Я тогда спросил, где она была, а она сказала: «Выясняла кое-что. Простите, что пришлось вас одного отпустить. Потом расскажу, как же спать хочется!» И больше никогда об этом не упоминала.
– Ее план был в том, чтобы наполнить танамор, – негромко сказал Каллахан. – Попросить людей, которые вас знают, добровольно передать танамору немного своих жизненных сил, чтобы вас спасти.
– В общем, Молли пыталась повторить то, что делал Гарольд Ньютаун: набрать сил от многих, чтобы оживить одного, – подхватил Бен. – Только она делала это в открытую, а не исподтишка. Я не мог не восхититься идеей. Признаться, поначалу мы все-таки попытались отнять у нее танамор – ради науки, – но она сражалась, как тигрица, и орала, что если я заберу его, то отниму у тебя жизнь. Так что я в конце концов сделал, что она хотела, и отпустил ее вместе с танамором.
«Передай ему, что я… Я его…» – «Он знает. Он тоже вас очень любит. В своем духе».
– Ты не отнял у Молли танамор, а, наоборот, отдал ему часть своей жизни? Ты?!
Бен глянул на меня с обидой.
– Ты не так хорошо разбираешься в людях, как тебе кажется, если не веришь, что ради тебя я мог поступить вопреки разуму. Мне кажется, я отдал тебе добрый десяток лет своей жизни, – пожаловался он и, снова придвинув тарелку, продолжил поглощать десерт. – У меня теперь чаще болит плечо. Но я не жалею. Я искренне рад тебя видеть.
– Я тоже отдал вам немного своих сил, – сдержанно сказал Каллахан. – Думаю, лет на… пять. Вы мне искренне симпатичны, а ближе Бена, признаюсь, у меня никого нет. Первые дни после этого мы с Беном оба были очень раздражительными, слабыми, рассеянными, срывались друг на друга, и я уже решил, что совершил ошибку: танамор ведь забирает не только время, но и разум, и душу. Но потом все как рукой сняло. Наши с Беном мозги работают так же блестяще, как прежде. Я был этим потрясен.
– С научной точки зрения это и правда потрясающе, – закивал Бен. – Я понял, что мы, люди, – истинная загадка. Мы умеем восстанавливаться – и разум, и душа, и тело.
«Все долги отданы, мистер, и отданы с лихвой», – сказала мне Молли на прощание. Так вот что она имела в виду.
– Она обещала сообщить, как все пройдет, – сказал Бен. – И через три дня прислала нам краткое послание, указав, что диктует его какому-то Робину и тот записывает все, что она желает сказать. Что-то вроде: «Уважаемые Бен и Рори, все получилось, Джон жив и здоров. Он уехал в Лондон. Ни слова ему о том, что мы сделали. Танамор я выбросила в море, можете не искать. Я не шучу. Спасибо за все. Молли Маллоун».
