– Лу?
– Да, это я.
– Но… но что ты здесь делаешь? Ты знаешь, что папа с ума сходит от беспокойства?! Он мне звонил и…
Я не дала ей договорить:
– Патрисия, я не знаю, куда пойти. Со мной Сати.
Снова молчание. Я уже смирилась с тем, что она оставит нас на улице, но она в конце концов сказала:
– Никуда не уходите. Я сейчас спущусь.
Через несколько минут дверь открылась.
У Патрисии был испуганный вид. Оглядев улицу, она впустила нас в дом.
– Спасибо.
Она мне не ответила и махнула рукой, чтобы мы шли за ней.
– Поднимайтесь поскорее. Четвертый этаж.
Я взяла Сати на руки и пошла по лестнице вслед за Патрисией.
Мы почти дошли до площадки второго этажа, как вдруг распахнулась дверь одной из квартир. На лестницу вышел довольно молодой мужчина с мусорным ведром в руках.
Патрисия была чуть впереди, и мы с мужчиной столкнулись нос к носу. Его глаза округлились от удивления. Я одернула капюшон накидки, но это было бесполезно: он заметил шерсть, которая покрывала мое лицо, заметил мои клыки и желтые глаза.
Патрисия, стоя выше на лестнице, покусывала губы.
Мужчина покачал головой.
– Что вы здесь делаете? – спросил он сухим тоном.
Я не знала, что ответить. В разговор вмешалась Патрисия:
– Все в порядке, она со мной. Она просто заскочила на пару минут, не беспокойтесь.
Мужчина поджал губы и посмотрел на мусорное ведро, которое держал в руке, словно забыл, зачем вышел из квартиры. Качая головой, он оставил мусор на лестничной площадке, развернулся и зашел обратно в свою квартиру. Я заметила, что, закрывая дверь, он доставал из кармана мобильник.
Патрисия подошла ко мне. У нее на лице был написан ужас.
– Лу. Он вызовет полицию.
– Я знаю.
– Что будем делать?
Мне нужно было уходить, другого варианта не было.
– Вы сможете присмотреть за Сати?
– Конечно, Лу.
Услышав это, мой брат скуксился:
– Нет, не хочу к Патрише!
Я обняла Сати и вдохнула его запах.
– Послушай, Сати, ты пойдешь с Патрисией, хорошо? Она отведет тебя домой.
– А ты, Луижа?
– Мне нужно кое-что сделать. Но я хочу, чтобы ты сказал папе, что я его люблю. И что я скоро вернусь. Хорошо?
Сати не мог понять, почему я оставляю его с Патрисией. Он вцепился в меня:
– Нет, я останусь с тобой, Луижа!
– Все, Сати, мне пора идти, – сказала я.
Я с тяжелым сердцем поставила Сати на пол, попрощалась про себя с его телом, с его запахом.
Я сжала зубы, чтобы сдержать слезы.
Патрисия взяла Сати за руку и наклонилась ко мне:
– Мне очень жаль, Луиза.
– Не переживайте. Поцелуйте папу за меня. Скажите ему, что со мной все в порядке… И… спасибо.
Патрисия кивнула.
Я сбежала по лестнице и вышла на улицу.
У меня в голове было лишь смутное представление о том, что я буду делать дальше.
Мне нельзя было возвращаться домой. У меня не было подруги, которая могла бы меня спрятать. О том, чтобы пойти к Тому, не могло быть и речи; это обернулось бы для него большими неприятностями. Я была одна, совсем одна.
Я бродила по городу. Обходила стороной прохожих и яркие неоновые вывески.
Улицы уже украсили к Рождеству. Над моей головой мигали звезды и огромные снежинки. Это казалось мне такой нелепостью. Я вспомнила, как раньше мы с папой, мамой и Сати гуляли по городу, любовались гирляндами и елками в огоньках. Это был настоящий праздник. Как будто разноцветные лампочки могли преобразить серые улицы, заставить меня ненадолго забыть о том, что родители на самом деле больше не любят друг друга и что я уже почти не ребенок. Мы прогуливались вчетвером и со стороны были похожи на счастливую семью. Наверное, на несколько часов мы и вправду становились счастливой семьей. Я переставала дуться на маму, родители брались за руки, а у моего младшего брата при виде Дедов Морозов, подвешенных на балконах, от удивления округлялся рот. Но теперь все эти воспоминания казались мне невероятно далекими, и праздничные украшения не могли заставить меня забыть все, через что мне пришлось пройти. Я думала о Саре, которую на моих глазах полицейские избили дубинками. Обо всех Кошках, которых согнали за ограду завода. О девушках, которые пока прятались в подвалах, на чердаках или на окраинах города.
Накануне я пришла за стадион, но лагерь Кошек сровняли с землей. Я совершенно не представляла, где они могут быть. Я пошла в сторону торгового района, не надеясь, что это мне поможет. Я подумала, что, наверное, могу спрятаться в охотничьем домике Тома в лесу.
Я уже прошла мимо темного парка, как путь мне преградили двое мужчин в белом.
Я была готова бежать. Бежать или отбиваться. Но мужчины не двигались с места. Они просто смотрели на меня, скрестив руки.
Я слишком поздно почувствовала запах человека, который подходил ко мне сзади.
Меня ударили прямо в левый висок.
Я без сознания повалилась на землю.
* * *
Открыв глаза, я увидела скамейки, качели, деревья. Я была в парке.
Вокруг меня стояла дюжина мужчин в белом. У них даже не были закрыты лица. Я узнала полицейского, которого видела тогда в отделении. Потом я увидела Фреда: у него все лицо было в шрамах от моих когтей. Мужчины молчали и просто сверлили меня взглядом.
Я попыталась шевельнуться и поняла, что меня связали.
Закричать я тоже не могла: во рту был кляп. А кричать мне очень хотелось, уж поверьте.
Меня приподняли двое мужчин. Я попыталась их ударить, но это было невозможно.
Я гадала, что они станут со мной делать. Если бы они хотели сдать меня полиции, то уже давно бы так поступили. Нет, я чувствовала, что они задумали что-то другое.
Они оттащили меня под высокий бук.
Ко мне подошел полицейский, а двое других мужчин поддерживали меня. Фред тоже приблизился ко мне. Его губы, нос и правая щека были исцарапаны. Он улыбнулся, и на его лице будто появился еще один шрам.
Полицейский засунул руки в карманы и, не глядя на меня, сказал:
– Знаешь, у меня была охотничья собака. Молодой, немного дурной бордер-колли. Я его очень любил. С ним было непросто, как и со всеми молодыми собаками. Но я был уверен, что смогу его выдрессировать. Что у меня получится. Я прекрасно в этом разбираюсь. Я выдрессировал целую кучу собак. Я провел с ними сотни часов. Сидеть, стоять, лежать, и все в таком духе. Но тот пес не хотел меня слушаться. Поэтому мне пришлось пойти на крайние меры. Я этого не хотел, но это было необходимо, чтобы заставить его меня уважать. Палка, цепь, удары и все прочее. Но пес был упрям. Он никак не хотел делать то, что я приказывал. И вот однажды у него, видишь ли, сорвало крышу. Он набросился на меня и попытался меня укусить. Богом клянусь, его челюсти сомкнулись у меня прямо перед носом. Он мне чуть щеку не оттяпал. Поэтому я сделал то, что должен был сделать. Взял ружье и всадил в него пулю. Я очень любил этого пса, но у меня не было выбора. Он не поддавался дрессировке. Это был бешеный пес. Опасная собака. Прикончить ее – единственный выход. – Полицейский ткнул в меня пальцем. – А ты очень похожа на того пса. Ты опасна. Достаточно увидеть, что ты сделала с этим парнем.
