Керриган развела руками:
– За то, что я, чернокожая и сисястая, явилась с большими деньгами в галамарский порт.
– Правда, что ли? А может, все-таки за пиратство?
– Логичное предположение, но на самом деле все было наоборот: сначала меня отправили в изгнание, а потом я стала преступницей. Я была законопослушной предпринимательницей с флотилией из десяти торговых судов и великолепной виллой в Палмунатре, жемчужине Данфара.
– Наверное, ты все-таки нарушила какой-то закон, – сказал Бершад.
Керриган фыркнула:
– Да уж, законы Терры справедливы и беспристрастны. Я случайно пролила вино на ковер какого-то аргельского барона, а потом отказалась отсосать у этого барона в обмен на снижение пошлин. Я беседовала с сотнями изгнанников, и почти никто из них ничем не заслужил жестокого наказания.
– А тех, кто заслужил, ты убиваешь.
– При необходимости – да, – признала Керриган. – Но в Душебродовом Утесе у всех есть выбор.
– Выбор… – повторил Бершад, вспомнив татуированных типов в кустах у багровой реки; многие из этих парней были так молоды, что вряд ли попали к алхимику десять лет назад.
Они оказались у Симеона недавно.
– Понятно, – вздохнул Бершад. – Либо прими скорую смерть в этом твоем деревянном желуде, либо присоединяйся к Симеону и его убийцам, который снабжает алхимика пленниками, чтобы ты беззаботно правила своим городком.
Керриган сощурилась, будто кошка, заметившая в траве подранка:
– Откуда ты знаешь про алхимика?
– Это не имеет значения. Меня изгнали по справедливости, из-за того, что случилось в Гленлокском ущелье. Поэтому отправляй меня к Симеону.
– Ты хочешь присоединиться к его убийцам?
– Я хочу его убить.
– Нет, погоди-ка, мне нужны подробности. Начни с того, зачем ты явился на остров Призрачных Мотыльков. Ты здесь явно не в поисках убежища. – Она повелительно воздела руку, не позволяя Бершаду ответить. – Если ты сейчас солжешь, то сделаешь свой последний выбор. Со смертельным исходом.
Бершад цыкнул зубом.
– Эшлин Мальграв и я приплыли на остров, чтобы отыскать здесь призрачных мотыльков и найти материалы исследований Безумца. Мы нарвались на неприятности. Симеон взял в плен Эшлин, моего друга и кое-кого из твоих людей – Голла, Веша и Венделла.
Любопытство на лице Керриган сменилось холодной яростью.
– Как это произошло?
– Мы наткнулись на твоих людей у какого-то озера, где их пытался задрать медведь. Я убил медведя, и они согласились отвести нас к костяному частоколу.
– Они тебя предупредили, что это запрещено?
– Да, но, поскольку я спас им жизнь, они сочли возможным нарушить запрет. Особенно Голл.
– Ох уж эти долбаные листирийцы и их кровные долги! Голл уже в четвертый раз берет на себя кровный долг. Перед этим он объявил себя должником какого-то паргосского знахаря, который вытянул ему занозу из воспалившейся ранки на ступне. Два месяца Голл шарашился по горам, искал яйцо какой-то редкой птицы. От него сплошной геморрой. Все эти древние традиции превращают людей в полных придурков.
– У тебя очень много общего с Эшлин.
– Да уж, я чрезвычайно польщена, что меня сравнили с королевой-ведьмой, – отмахнулась Керриган. – Продолжай.
– Мы пришли к частоколу, нарвались на кое-какие неприятности, но все-таки вломились внутрь. Короче, там мы убили алхимика по имени Касамир и его великана-грибовика, а потом из-под земли полезли зараженные покойники, которых Касамир зарыл в своем жутком саду, так что нам пришлось уносить ноги. По пути нас перехватил Симеон, нашпиговал меня арбалетными болтами, а остальных взял в плен.
У Керриган задергалось веко.
– Ну вы и придурки! Ты хоть представляешь, что вы наделали?
Бершад почесал рану на животе, поморщился от боли.
– Ага. Хотели спасти мир, но знатно облажались.
– Облажались? Это еще мягко сказано. Десять лет назад я добилась перемирия с алхимиком, чтобы обезопасить Душебродов Утес. Все это время я поддерживала наш союз, хотя он был хрупок и непрочен. Десять лет! А ты за две недели все разрушил. И теперь под угрозой оказались тысяча шестьдесят три человека.
– Может, я и разрушил. Но ты сама виновата. Ведь именно ты основала свой город в очень опасном месте, да еще и заключила мирное соглашение с убийцами.
– Во всей Терре для нас не нашлось другого места.
Бершад пожал плечами:
– Это я к тому, что не надо лицемерить и перекладывать всякую хрень с больной головы на относительно здоровую. В общем, мы с тобой оба виноваты.
Она гневно посмотрела на него, но не стала возражать.
– Создания Касамира явятся сюда. Алхимик предупреждал, что если он умрет или если мы нарушим условия нашего договора, то его демоны придут в Душебродов Утес и сожрут всех до единого. – Она закусила губу. – Придется отсюда уходить. Немедленно.
Бершад вспомнил чудовищ, вылезающих из-под земли, а потом представил, как с ними сражаются… ну, например, театральные актеры. Ну да, лучше сбежать.
– А как же твои люди, которых Симеон взял в плен?
– Из-за этих придурков все и случилось. Точнее, из-за того, что они решили тебе помочь. Так что они заслужили свою участь.
Бершад пожал плечами:
– Все может быть. Но если ты дашь мне лодку и оружие, то я освобожу и твоих людей, и своих друзей.
– Ты весь изувечен. Никого ты больше не спасешь.
– А если у тебя в закромах найдется щепотка божьего мха, все чудесным образом изменится.
– Ты что, триппер подхватил? Хочешь здоровеньким на смерть пойти?
– Так у тебя есть мох или как?
– Денег у меня достаточно и запасов тоже, – сказала Керриган. – Но я не настолько богата. К тому же здесь, на острове, затерянном посреди Великой Пустоты, ни у кого таких запасов нет.
– Тогда я пойду как есть.
– У тебя в спине торчат четыре арбалетных болта.
– Ну и что? Моя жизнь, что хочу, то и делаю. Ты же все равно собиралась меня убить.
Керриган задумалась. Снова закусила губу:
– Ты правда приехал на остров с Эшлин Мальграв? С племянницей Окину?
Бершад сообразил, о чем думает Керриган. Если ей придется покинуть город, то нужно срочно подыскивать другое убежище. Вот если бы Эшлин замолвила словечко за Керриган и ее людей, то они могли бы обосноваться в Папирии.
– Да, правда. Эшлин никогда не забывает о тех, кто ей помог.
Закушенная губа. Раздумья.
– Можно попробовать иначе. Вступить в переговоры.
