– Со мной все в порядке.
– Да из тебя кровища хлещет!
– Со мной все в порядке, кому говорят!
Бершад вздохнул полной грудью, сосредоточился, но так и не ощутил никаких признаков жизни в подземелье. Его связи с драконихой что-то мешало. Он взглянул вверх и смутно почувствовал, что толпа у ворот разошлась и теперь пиратские патрули обходят все ярусы. Наверное, сообразили, что он не в лесу.
– И что же нам теперь делать? – спросил Фельгор.
До рассвета оставалось меньше часа. Необходимо было действовать быстро, и Бершаду кое-что пришло в голову.
– Для начала посадим тебя в лодку.
Бершад взял арбалет Гилла, закинул его за плечо, поморщился от боли – лямка впилась в одну из ран. Потом он схватил щит из драконьей кости и взвесил в руке копье. Оно оказалось куда лучше ножа.
– Держись на два шага позади, – сказал Бершад, направляясь к распахнутой двери. – Если я остановлюсь, замри, если я пойду, и ты шагай.
– А ты не хочешь надеть штаны?
– Не-а.
– А может, все-таки наденешь?
– Иди следом за мной, Фельгор.
50
Эшлин
Остров Призрачных Мотыльков, подземный ярус полигона
Извилистый туннель, прорубленный в скалистой породе, вел к серой металлической двери без замка, с круглой защелкой. Эшлин без промедления открыла ее и оказалась в круглой комнате, освещенной слабым мерцанием драконьих нитей, обработанных какими-то химикатами. Нити тянулись по стенам, как кровеносные сосуды в яйце. У двери стоял рабочий стол с разложенными инструментами и целительными рукавицами. В отличие от остального полигона вся обстановка пребывала в идеальном состоянии – ничего не проржавело и не заплесневело.
Впрочем, слово «идеальный» не подходило к десяти трупам, подвешенным стальными тросами к потолку.
К спине каждого было пристегнуто какое-то тяжелое механическое устройство с двумя закопченными стеклянными шарами за плечами. На первом трупе не было никаких ран, но темно-серая кожа цветом напоминала мокрицу.
Остальные трупы были изувечены: разбитые коленные суставы, раскрошенные зубы, свернутые шеи. Один был обрублен под самые ребра, из развороченной груди свисали металлические трубы и провода, а в позвоночник были вставлены десятки магнитов размером с желудь. Непонятно, что сделали с нижней половиной тела.
Один крюк на потолке пустовал.
– Десять воинов, – пробормотала Эшлин. – Гайя пришла сюда с одиннадцатью.
Чуть погодя она сообразила, что произошло. После того как Озирис покинул остров, сюда явился Касамир, забрал одного папирийского воина, оживил его труп грибом кордата и сделал своим телохранителем.
– Образец девять тысяч и девять, – вздохнула Эшлин, вспомнив, как называл Касамир великана-грибовика.
Она подошла к рассеченному напополам трупу и заглянула в грудную полость. Увидела нетронутое сердце и удивилась, что оно не сгнило за прошедшие тридцать лет. А потом заметила что-то непонятное.
Какая-то трубка тянулась от левого сердечного желудочка к позвоночнику.
Эшлин направилась к рабочему столу, надела целительные рукавицы и взяла скальпель. Потом, встав на цыпочки, дотянулась до сердца и осторожно отсоединила его от позвоночника. Орган был тяжелее и плотнее обычного сердца.
Она положила его на рабочий стол и вскрыла.
Внешний слой представлял собой ткань с кровеносными сосудами, характерную для организма человека, но под ним скрывалась проволочная сетка, повторяющая форму сердца, а под ней – сердечная мышца, но не розовая, а светло-серая и слишком гладкая на ощупь. Разрезав сетку и мышечную ткань, Эшлин обнаружила десятки магнитов размером с речную гальку, вживленных в серую плоть. Скальпель коснулся одного из магнитов, куда тут же перетек заряд с запястья Эшлин, и все сердце внезапно содрогнулось, пытаясь закачать кровь в пустой желудочек.
Озирис Вард не изменил внутренние органы воина, а создал им искусственную замену.
Эшлин не представляла, как ему это удалось, но под висящими трупами виднелась груда испачканных кровью бумаг. Эшлин подняла листки и начала читать.
12-е креда 223 лета
Открытие. Жидкость из завязи способствует росту искусственной ткани на сеточной основе. Искусственная ткань поддерживается в жизнеспособном состоянии не питательными растворами, а электрическим зарядом, для чего необходим источник тока. Это замкнутая система. Более того, жидкость также способствует вживлению механизмов и искусственных органов в органические ткани, что ранее считалось невозможным.
Это именно то, что нужно. Завтра приступлю к новой серии опытов.
После этой записи шли диаграммы и химические уравнения, демонстрирующие, как именно Озирис выращивал органы на металлической сетке и пересаживал их в человеческие тела. Эшлин перелистывала страницы, пока не дошла до описания результатов.
28-е ломаса 224 лета
Неудача. Все образцы утратили жизнеспособность через семнадцать дней после процедур. Послеоперационные осложнения включают в себя кровопотерю, шок, засорение фильтрационных систем и значительные колебания в силе тока, генерируемого аппаратурой. Но неудача проистекает из процедурных ошибок и сбоев в работе механизмов. Основной принцип остается в силе. Пересаженные органы не демонстрируют признаков отторжения или инфицирования и функционируют нормально. Для их деятельности не требуются питательные растворы. Образцы полностью сохраняют когнитивные способности.
Это базовые параметры, на основе которых я буду формировать свои творения.
Требуется значительно усовершенствовать фильтрационные и энергетические системы. Модули потребляют 2,9 пинты драконьего масла в день, что неприемлемо и требует снижения. Размеры и вес аппарата тоже необходимо уменьшить. Коленные чашечки двух образцов взорвались при ходьбе. Необходимо создать более эффективную конструкцию.
Разработал теоретический проект системы, представляющей собой симбиоз драконьего волокна, человеческих тканей и магнитных полей, но для этого необходимо, чтобы драконье волокно генерировало сильный элементарный заряд. В настоящее время сила заряда недостаточна, и все мои попытки сводятся к созданию экспонатов, по эффективности сравнимых лишь с масляными светильниками. На данном этапе невозможно обойтись без генератора, работающего на драконьем масле.
Обнаружен любопытный побочный эффект: после процедуры кожа образцов приобретает характерный серый цвет. Вероятно, этого можно избежать, но, скорее всего, я сделаю его своим фирменным знаком, своего рода клеймом для моих аколитов.
