Эшлин Мальграв.
– Охренеть, – пробормотал Кочан.
Опоры перестали трястись. Эшлин с грацией танцовщицы спрыгнула на землю и поправила черную котомку на плече. Потом посмотрела на Бершада:
– Ты что здесь делаешь?
– Тебя спасаю.
– Молодец. – Она повернулась к Симеону. – Сдаешься?
– Фиг тебе.
– Так я и думала.
Эшлин зашагала к нему.
Симеон поднял руку в латной перчатке.
– Не знаю, что там у тебя за колдовство, королева, но с моим кулаком ему не сравниться. Я одним ударом расколю тебе голову, как арбуз.
Эшлин, не замедляя шага, ответила:
– Колдовства не бывает.
Приблизившись к Симеону, она выставила вперед руку, облепленную металлическими пластинами, а потом резко опустила ее. Симеон ткнулся головой в песок, будто какой-то силач подошел сзади и вдавил его голову в землю по самую шею.
Кочан решил, что все это очень похоже на колдовство. Вскинул арбалет. Прицелился.
«Не медли. Не медли».
Эшлин повернулась к нему. Раскрыла ладонь.
– А вот этого я не советую, Кочан.
Палец на спусковом крючке задрожал.
– Если ты выстрелишь, болт вонзится тебе же в голову, – предупредила Эшлин.
Кочан отшвырнул арбалет.
– Отойди подальше, – велела она.
Он повиновался.
Бершад взял копье и подошел к Симеону, явно намереваясь его прикончить.
– Погоди, – сказала Эшлин. – Мне нужно узнать кое-что о доспехах.
– Для этого он нужен тебе живым?
– Да. Доспех соединен с нервной системой, поэтому…
– Можешь дальше не объяснять, – вздохнул Бершад. – Приказ понятен.
Он схватил Симеона за щиколотку и резко дернул, высвобождая из песка голову поверженного противника. Потом посмотрел в море, помахал рукой лодке.
– Фельгор взял с собой папирийскую подзорную трубу. Как только увидит мой сигнал, то вернется за нами. Керриган обещала, что ее фрегат будет до полудня курсировать вдоль берега.
– Кто такая Керриган?
– Потом объясню. – Бершад повернулся к Кочану, поигрывая копьем.
– Не убивай меня! – взмолился Кочан.
– Я и не собираюсь. Мы же с Симеоном договорились, помнишь?
Кочан кивнул. Симеон снова спас ему жизнь.
Бершад замолчал, принюхался и повернулся на восток, к полигону, из вершины которого вырывались клубы черного дыма.
– Беда, – сказал он.
– Пираты? – спросила Эшлин.
– Нет, там никого в живых не осталось. Зато Касамиров урожай созрел.
Он указал на лес у Кровавой Жижи. На опушке толпились грибовики – уродливые, чудовищно раздутые, с вывернутыми конечностями и разверстыми грудными клетками, откуда высовывались грибы.
– Демоны не пересекают реку, – сказал Кочан.
– Теперь пересекают. – Бершад посмотрел на лодку в море и перевел взгляд на лес.
Все новые и новые чудища выходили из чащи и неловкими скачками, будто хромые шакалы, устремлялись к полигону.
– Фельгор не успеет до нас добраться, – вздохнул Бершад. – Скажи, а ты случайно не сможешь своей чудесной рукой разорвать их всех на куски?
Эшлин помотала головой:
– Смогла бы, если бы в их тела были вживлены магниты или механизмы Озириса Варда. Нет, эти твари созданы Касамиром: Симеон поставлял ему пленников, а Касамир зарывал их в своем саду. – Она подняла руку. – К сожалению, этим их не возьмешь.
Бершад выругался и схватил копье:
– Зато вот этим я их достану.
– Ты еле стоишь на ногах, – возразила Эшлин.
– Да, но я учуял у тебя в котомке то, что мне быстро поможет.
– Сайлас, этим нужно пользоваться очень и очень осторожно. Иначе ты…
– Эшлин, у нас нет времени. Дай мне божий мох и беги к лодке, – сказал Бершад. – Я их задержу.
Эшлин дала ему пузырек с чем-то зеленым и голубым. Бершад высыпал содержимое в рот, и Кочан оцепенел от изумления: все раны на теле драконьера затянулись за считаные секунды, оставив лишь высохшую кровь и пару шрамов.
– А ты говоришь, что колдовства не бывает… – пробормотал Кочан.
Бершад уже направился к лесу, на ходу подхватив щит.
– Не ждите меня. Как только Фельгор подойдет к берегу, прыгайте в лодку и отплывайте подальше.
– Как ты до нас доберешься?
– Что-нибудь придумаю.
Он побежал навстречу толпе грибовиков, которые уже добрались до лестницы, вырубленной в скалах.
52
Бершад
Остров Призрачных Мотыльков, полигон
Бершад мчался к орде чудовищ.
Среди них попадались воины в доспехах и с мечами или копьями, но с большинства трупов свисали гнилые лохмотья, едва прикрывавшие иссохшую плоть. Из распоротых животов торчали грибы и обрывки грибницы.
Уничтожить всех Бершад не мог, зато мог отвлечь их внимание на себя. Первую волну монстров он расколошматил щитом, переламывая иссохшие колени и сминая полусгнившие морды. Грибные споры и брызги черного гноя разлетались во все стороны, разнося вокруг жуткое зловоние.
Наконец Бершад добрался до вершины лестницы, оставив за собой груды судорожно подергивавшихся тел, и пустил в ход копье.
Остановить чудовищ можно было, ударив их в голову или перебив позвоночник. Бершад беспрерывно колол копьем: одна тварь – один удар, и так раз за разом.
Они рвали его когтями, сдирая кожу и мясо с костей, однако божий мох, взятый у Эшлин, действовал с необычайной силой. Увечья заживали с той же быстротой, с которой их наносили, хотя Бершада буквально раздирали на части.
Он с криком втиснулся в ораву чудищ, начал махать щитом и разить копьем, стараясь привлечь к себе внимание. Потом запрыгнул на валун и взглянул на берег. Лодка Фельгора уже подошла близко, Эшлин и Кочан бросились ей навстречу. Эшлин волокла за собой Симеона, вцепившись в него металлической рукой.
Бершад соскочил с валуна и огляделся.
Его полностью окружили твари с воспаленными гнойными глазами и отвисшими челюстями.
Если прорываться к берегу, то попытка отвлечь их от Эшлин и Фельгора обернется пшиком. Значит, надо увести монстров в лес, подальше от моря. Бершад сорвался с места и побежал на восток, громко топая по мокрой черной траве, по взрытой земле и лужам грязи. На бегу он отбивался от чудовищ, которых становилось все больше и больше.
