– Мне хорошо знаком этот участок реки, – сказал Камберленд. – На плоту, говоришь?
– Да.
– И как тебя речная грымза не сожрала?
– Я своего спутника об этом предупреждал. И мы даже одну видели, под водой. Но все-таки переплыли и остались целы.
– Ну, не все такие сумасшедшие, как ты, Джолан. В том месте самое теплое течение. Там легче высрать золотой самородок, чем уцелеть на переправе. Вдобавок мне известны все тропы и броды в Дайновой пуще, а вот к северу от Горгоны будет труднее. Лучше идти по знакомым местам, а значит, мы переберемся через Демонов Проток, обогнем с запада селения в долине Крагнара и оттуда двинем прямиком к Черному Утесу. – Камберленд посмотрел на Сосоне. – А если вам это не по нраву, то шастайте по Альмире сами. Без нас.
Сосоне окинула его холодным взглядом:
– Меня устраивает предложенный тобой путь. Выходим через пять минут.
– Эй, погодите, – вмешался Стэн. – Мне надо проверить сбрую.
– Я же сказала, лошади оседланы.
– Может, эти клячи и оседланы, но я должен самолично убедиться. Вы наверняка что-нибудь напортачили. В общем, я буду готов минут через двадцать.
– Ох, достал ты уже со своими лошадьми, – проворчал Оромир.
– Хорошо тебе говорить, – возразил Стэн. – Ты у нас молодой и ловкий. Ничего, придет время, перестанешь мчаться вскачь сломя голову.
– Все, хватит, – сказала Сосоне. – Даю тебе десять минут. А потом в путь.
8
Бершад
Терра, Море Душ, побережье Папирии
Бершад, прищурившись, смотрел на папирийский берег, окутанный густым туманом, зависшим среди ветвей высоких кедров. На полуострове еле виднелся небольшой городок, сквозь серую дымку проглядывали только крыши домов. Однако же невозможно было не заметить полдюжины военных кораблей с поднятыми парусами – они полным ходом шли на веслах из гавани навстречу судну, приближавшемуся к земле.
– Тебя всегда дома встречают с боем? – спросил Бершад у Джаку.
– Нет. – Джаку сплюнул за борт. – Обычно ничего такого не происходит.
– И что нам делать?
Капитан задумался.
– Спустить паруса. Остановиться. И надеяться, что нас не потопят, не выслушав объяснений.
– А, так надежда все же есть?
– Зависит от командующего флотилией. – Джаку помолчал и добавил: – Неплохо бы слепить какого-нибудь альмирского глиняного божка.
– Что происходит? – спросила Эшлин, выглянув из трюма.
– У нас тут небольшие неприятности, королева, – сказал Джаку, указывая на военные корабли.
Эшлин вышла на палубу. Завидев королеву, папирийские матросы умолкли, прекратили браниться и размахивать руками, а многие и вовсе отбежали подальше, будто вспомнили о каких-то срочных делах. Так они вели себя с тех пор, как Эшлин потопила неболёт, – как будто поразительные способности королевы были страшным секретом, о котором все знали, но боялись упоминать.
Матросы относились к ней с благоговением, ведь она спасла их жизни, и преисполнялись суеверного ужаса перед ее колдовством.
Бершад и Эшлин разглядывали приближавшуюся флотилию. Каждый корабль наверняка скрывал сорок воинов в трюме, а на мачтах сидели полтора десятка лучников. У папирийцев явно было численное преимущество, да и от закопченной драконьей нити на запястье Эшлин толку больше никакого.
– По-моему, императрица знает, что случилось с кораблями, отправленными в Альмиру, – сказала Эшлин; океанский ветер трепал темные пряди ее волос, а сама она не сводила глаз с флотилии. – Скорее всего, она приказала своему флоту нападать на любые суда, возвращающиеся с юга.
– Откуда такая враждебность? – спросил Бершад.
– Враждебность – обычное отношение императрицы Окину к чужестранцам, – фыркнула Эшлин.
– Я целиком и полностью подтверждаю слова королевы, – сказал Джаку.
Военные корабли окружили одинокое судно. Когда все пути к отступлению были отрезаны, два фрегата вышли из строя и устремились к кораблю, будто красноголовы на охоте, только медленнее. На корабельных корпусах, обитых черной сталью, красовались изображения волн и косаток в прыжке. На носу появились лучники, наставили на корабль заряженные и взведенные арбалеты.
– Эй! – выкрикнул кто-то с палубы папирийского фрегата. – Кто вам позволил без предупреждения зайти в папирийские воды?
– А у нас другого выхода не было, – откликнулся Джаку, встав у борта.
– У нас приказ топить любой корабль из Альмиры.
– И почему же ты нас еще не потопил?
– Мне захотелось разобраться. – Бритоголовый капитан с жиденькой бороденкой, прищурившись, всмотрелся в Джаку. – По-моему, я тебя не знаю.
– Я – капитан Джаку.
– А, слыхал о таком.
– А тебя как зовут?
– Капитан По.
Джаку кивнул и четко отдал честь на папирийский манер.
– И я о тебе слыхал. Мой старший помощник, Томкин, когда-то служил у тебя под началом. Хорошо о тебе отзывался.
– И как дела у Томкина?
– Три года назад ракушку проглотил. – Джаку помолчал и добавил: – А без предупреждения мы явились потому, что у нас особый груз. Вот, сам посмотри.
Джаку указал на Бершада и Эшлин.
По окинул взглядом палубу, уставился на татуированные щеки Бершада и на суровое лицо Эшлин:
– А вы кто такие?
– Это Эшлин Мальграв, королева Альмиры, племянница всевечной императрицы Окину, – объявил Джаку и сплюнул. – А это – долбаный Бершад Безупречный.
– Надо же, – сказал капитан По, дернув бороденкой. – Покажи-ка мне руку, драконьер.
Бершад выступил вперед, под прицел десятка арбалетов, сбросил куртку, расстегнул рубаху и высвободил руку из рукава, открыв вытатуированную цепочку из шестидесяти шести драконов, которых он убил за четырнадцать лет изгнания, – больше, чем любой драконьер во всей Терре.
По облизал губы, не отрывая взгляда от легендарной татуировки:
– Охренеть.
– Угу, – буркнул Бершад.
– Ну так что? – спросил Джаку. – Прикажи-ка своим людям опустить арбалеты и дай нам пройти. Мы привезли вести из Незатопимой Гавани. Плохие.
– Нам это известно, – сказал По; арбалетчики продолжали держать корабль Джаку под прицелом. – Вдова Сосоне прислала почтового голубя.
На корабли упала тень. По взглянул в небеса:
– Что это? Серокрылый кочевник?
Все уставились в небо. Джаку кашлянул.
