Бершад высвободил крюк из рыбьей пасти и столкнул тунца в море.
Поначалу ничего не происходило. Рыбья туша, сверкая чешуей, легонько покачивалась на волнах. Бершад пожалел, что так легко расстался с добычей, но тут над водой мелькнула серая тень, подхватила тунца и снова скрылась в тумане.
Бершад почувствовал, как дракониха перекусила рыбину пополам, проглотила сначала голову, а потом и остаток туши. Солоноватая плоть теперь покоилась и в желудке Бершада, и в брюхе драконихи. Бершад кивнул и направился к носу корабля.
– Я слышал какой-то шум, – сказал вахтенный. – Ты что-нибудь поймал?
– Ага. Вот только рыба сорвалась с крючка.
В каюте Бершад отыскал склянку с Багряной Башней, растер комочки мха по ладоням, до крови изрезанным бечевкой, и перемотал их чистыми бинтами. К утру раны затянутся. Бершад улегся на койку, скользнул под грубую дерюгу и прижался к теплому телу Эшлин, сосредоточившись на биении ее сердца, но все равно ощущал присутствие драконихи в небе.
Прежде чем уснуть, он подумал, что, наверное, они наконец-то оторвались от рыскающих вдоль побережья кораблей Линкона Поммола и что теперь, когда завершился Великий перелет, можно мирно и спокойно доплыть под ясными небесами до самой Папирии.
Он ошибся и в том и в другом.
2
Джолан
Альмира, провинция Дайновая Пуща
Спустя час после восхода солнца Джолан заметил стервятников.
Вот уже два месяца он бродил по логовищам на юге Дайновой пущи. Почти все альмирские драконы уже отправились в Великий перелет через Море Душ, поэтому Джолан без опаски бродил по заповедным лесам и бесчисленным пещерам. Его котомку распирало от ценных и редкостных ингредиентов: шесть склянок чешуи иловки-келарии, семь баночек с корешками иондрила, три печени дайновых лис, два фунта светящихся шляпок грибов-соляриев, пять фунтов спартанийского мха и столько же – Багряной Башни. С такими запасами Джолан вполне мог бы открыть аптекарскую лавку, если бы его не изгнали из гильдии алхимиков. Однако же истинная ценность добычи заключалась совсем в другом.
В глубине древнего драконьего логовища, у корней необычного раскидистого дерева, Джолану удалось собрать целых два фунта божьего мха. Потом он долго пытался отыскать в джунглях такие же деревья, но их больше не попадалось.
Божий мох стоил тысячи золотых монет. Если продать его в Незатопимой Гавани какому-нибудь зажиточному торговцу, то на вырученные деньги можно безбедно прожить всю оставшуюся жизнь. Но Джолана не интересовали ни богатство, ни безбедное существование. Он хотел поселиться в хижине, где-нибудь близ Гленлока, и проводить там опыты с божьим мхом, чтобы раскрыть тайну того, что произошло прошлой весной в Выдрином Утесе. Тайну Бершада Безупречного.
Однако сначала надо было выбраться из лесной глуши.
Вот уже два месяца он странствовал по лесам и соскучился по цивилизации. Он брел по берегу ручья, представляя, как потратит часть денег на горячую ванну, несколько больших кружек ливенеля и кровать с пуховой периной, как вдруг заметил стервятников.
Не меньше двадцати птиц кружили над лесом примерно в полулиге к северу. Джолан поначалу хотел пройти мимо – ведь там, где стервятники, ничего хорошего не обнаружится, – но потом все-таки решил проверить, в чем дело. Если там какой-нибудь раненый зверь, то его можно будет использовать для опытов с божьим мхом. Гильдия алхимиков требовала, чтобы первые эксперименты проводили на мелких насекомых, постепенно увеличивая размер подопытных экземпляров, но ради науки Джолан готов был пренебречь правилами и взяться за кролика или оленя.
Он добрался до опушки леса, сдавленно охнул, присел и спрятался в зарослях папоротника.
На опушке оказались три воина – все в масках, в боевых доспехах и при оружии. Самый мощный из троих сидел на пеньке, опираясь на громадный двуручный меч, чуть ли не выше Джолана. Его приятели стояли рядом. Но самым страшным были не живые, а десяток трупов на поляне.
Джолан попытался успокоиться, но сердцебиение не замедлялось. Тогда он начал медленно отползать, надеясь незаметно добраться до ручья и продолжить путь в Гленлок.
За спиной послышался металлический щелчок.
– А кто это у нас тут? – спросил кто-то с говором уроженца Дайновой Пущи. – Черепаха, что ли?
Джолан не шевельнулся. И не ответил.
– Если и дальше будешь молчать, заработаешь арбалетный болт в черепушку.
– Я… малец, – сказал Джолан, чуть приподнявшись и всем своим видом изображая невинность.
Молчание. Потом по траве затопали сапоги. На лицо Джолана упала тень. Он поднял взгляд, увидел четвертого воина с арбалетом наизготовку и чуть не блеванул от страха.
– Малец, говоришь?
– Ага.
– Ну тогда вставай.
Джолан повиновался, машинально отвернувшись от арбалета, будто это заставит оружие исчезнуть.
– Шагай через поляну. К остальным.
Джолан двинулся вперед, с ужасом представляя, как в его мозг вонзается арбалетный болт.
– Эй, гляньте-ка, что я в папоротниках нашел! – крикнул воин товарищам.
Они оглянулись. Теперь Джолан ясно видел, что все они в масках ягуара.
Значит, это воины из Дайновой Пущи.
– Еще одну черепаху? – спросил самый высокий, в кроваво-красной маске с черной полосой посредине; он встал с пенька, но опирался на меч, будто на костыль.
– Не-а, какого-то пацаненка.
– Да? Ну ладно, подойди поближе.
Джолан сократил расстояние между ними до пяти шагов, и воин предостерегающе поднял руку:
– Стоп! Ты кто такой?
Он окинул Джолана взглядом.
– Я… кхмм… – У Джолана пересохло в горле, а ладони вспотели. – Кхмм…
– Кхмм – не имя, малец. Назовись, и побыстрее.
– Джо… Джолан, – выдавил он.
Воин ткнул толстым пальцем в котомку Джолана:
– А тут у тебя что?
– Запасы.
– Какие запасы?
– Всякие лекарственные травы и целительные зелья…
Воин, обнаруживший Джолана, выступил вперед и снял сине-белую маску ягуара, открыв узкое лицо с длинным подбородком.
– Целительные? А найдутся такие, чтобы с хера не капало? А то у меня тут неприятность назрела… – Он поддернул штаны, звякнув двумя боевыми топориками на поясном ремне.
– Ну… – задумчиво протянул Джолан, – триппер лечится смесью спартанийского мха с Кедровым Пальцем и…
– Виллем, да погоди ты со своим хером! – Воин в красной маске приподнял руку и повернулся, показывая Джолану сломанный арбалетный болт, вонзившийся в грудную клетку между пластинами доспеха. – Ты можешь вот эту хрень вытащить так, чтобы не отправить меня в последний путь по реке?
