– Глупости. Озирис – обезумевший создатель ущербных кошмаров. Он калечил призрачных мотыльков, пытался усмирить их, как лошадей.
– Усмирить дракона невозможно, так же как невозможно воплями остановить морской прилив.
Касамир рассмеялся:
– Если сказать это Озирису Варду, то он построит вопящий самоосушающийся канал, чтобы доказать твою неправоту. Разумеется, он не усмирил призрачных мотыльков, но все равно использовал их в своих гнусных целях.
– Может быть. Но он так и не воспользовался их скрытым потенциалом, – сказала Эшлин. – А я воспользовалась.
Касамир исторг из прогнивших легких хриплый влажный смешок:
– Пустое хвастовство!
– Я могу доказать.
Эшлин медленно закатала рукав и размотала черную повязку, скрывавшую закопченную драконью нить. Все время пребывания на острове Эшлин чувствовала, как энергия, исходящая от полупрозрачного волокна, ползет к плечу и пропитывает кости. Теперь оказалось, что все жилы на руке почернели.
– Этой нитью я уничтожала целые армии и сбивала летящих драконов.
Касамир с любопытством склонил голову. Великан повторил его движение. На это следовало обратить внимание. Судя по всему, между ними существовала какая-то связь, и управлял ею Касамир.
– Интересное, но примитивное применение. – Касамир пару раз шмыгнул носом и презрительно сказал: – У тебя нет мастера. Поэтому ты ее и перенапрягла.
– А что такое мастер? – спросила Эшлин.
Касамир помотал головой:
– Ты утверждаешь, что ищешь знаний. Ты лжешь. Я понял, чего ты хочешь. – Он указал на запястье Эшлин. – Вот этих нитей.
– Верно, – признала Эшлин. – Мне нужна нить, с которой не работал Озирис Вард.
– Вард работал со всем на острове. Абсолютно со всем. Поживи здесь подольше, и остатки его трудов поработают и над тобой.
– Я готова к этому, – сказала Эшлин.
– И со временем пожалеешь о своем решении. Вот как я, – сказал Касамир и чуть погодя добавил: – Ты хочешь убить Озириса Варда?
– Да, если возникнет такая необходимость.
Веко Касамира снова задергалось.
– Тогда я тебе помогу. Но ты должна заплатить за помощь.
– У меня есть ценные алхимические ингредиенты, – сказала Эшлин. – Божий мох.
– Нет. Я принимаю только кость и плоть. Больше ничего.
Касамир повернул голову и уставился на Венделла. Великан сделал то же самое.
– Дитя здоровое, – сказал Касамир, жадно глядя на мальчика. – Рождено с материнскими спорами в легких. В нем вырастет хороший урожай. Вероятно, с его помощью мы наконец-то выправим все то, что изувечил Озирис Вард.
Эшлин сообразила, к чему он клонит, и ей это не понравилось.
– Нет, Касамир, мы…
– Не называй это имя! – прохрипел он, злобно сверкнув глазами.
Великан утробно зарычал, его мышцы налились дикой, едва сдерживаемой силой.
Эшлин отступила на шаг. Касамир снова обратил холодный взгляд на Венделла:
– Отдай нам дитя. А мы пропустим тебя за частокол и позволим взглянуть на кошмарные творения Озириса.
Веш шагнул вперед, прикрыв сына широкой спиной. Обнажил меч:
– Фиг тебе!
Эшлин жестом велела ему молчать.
– Мальчик к этому непричастен. Проси чего-нибудь еще.
– Мы сделали предложение. Оно неизменно. Что скажешь?
– Мы не отдадим тебе мальчика, – твердо сказала Эшлин.
Касамир насупился:
– Если не отдадите дитя, то мы отберем его сами.
Эшлин лихорадочно подыскивала способ выйти из положения без применения силы.
– Хватай мальца и беги! – рявкнул Бершад Вешу.
Веш тут же сгреб Венделла в охапку и понесся к проходу, прорубленному в зарослях грибов.
– И ты тоже, Фельгор! – крикнул Бершад и бросился к Эшлин.
Фельгор сорвался с места, но не стал перебегать поляну, а спрятался за ближайшим валуном.
– Принеси мне дитя, – прошипел Касамир.
Великан вскинул на плечо громадную дубину и, тяжело ступая, медленно двинулся вперед. Его мускулы подрагивали и перекатывались под кожей. Слой грибов на плечах скрывал какие-то механизмы – в гниющую плоть уходили металлические трубки.
– Я разберусь, – сказал Бершад, вытащил из котомки щепотку божьего мха и проглотил.
Потом обнажил меч и кинулся на великана.
Как только Бершад подбежал на пять шагов, великан взмахнул костяной дубиной. Бершад подпрыгнул, в прыжке оттолкнулся от несущейся к нему дубины, взлетел вверх и вперед и по самую рукоять вонзил клинок в шею великана. Провернул меч в ране, разрубая плоть, вены и сухожилия.
Как ни странно, великан не повалился наземь, не завыл от боли и вообще никак не отреагировал на рану, а просто улыбнулся во весь рот, показывая громадные зубы, облепленные оранжевой плесенью.
Бершад еще глубже всадил меч в шею великана и раскачал клинок, вспарывая грибные наросты и воспаленную плоть, но по-прежнему не причиняя противнику ни малейшей боли.
– Что за фигня?
Огромные пальцы великана сжали бедро Бершада. Захрустели кости. Великан лениво размахнулся, будто сеятель на пашне, и швырнул Бершада через всю поляну. Бершад глухо ударился о землю и кубарем покатился по грязи.
Поломанная нога тут же срослась, и Бершад вскочил, но великан выдернул меч – из раны на шее фонтаном брызнул зеленый гной – и метнул его в противника. Меч закувыркался в воздухе и воткнулся Бершаду в живот. Клинок пришпилил драконьера к земле, будто жука на булавку. Бершад отчаянно старался высвободиться, но не мог – клинок до половины вонзился в вязкую грязь.
Великан продолжал наступать. Эшлин опустилась на колено, выхватила из котомки ножичек, полоснула им по ладони и провела окровавленной рукой по закопченной драконьей нити. Увы, безрезультатно.
Великан приблизился к ней и замахнулся дубиной, но тут ему по черепу саданул боевой топор, метко пущенный Голлом. Великан чуть пошатнулся, и дубинка ударила по земле, а не по Эшлин.
Голл что-то заорал по-листирийски и бросился на великана. Великан выдернул топор из раны, откуда торчали обрубленные трубки и нити грибницы, и отбросил его в сторону, ничем не показывая, что ему больно, а потом снова взмахнул жутким костяным оружием, чтобы пришибить противника. Голл скользнул под самым кончиком дубины, сгреб Эшлин в охапку и бросился наутек, отбежав от великана шагов на тридцать.
– Не бойся, королева, я не брошу тебя в беде…
Касамир стремительно пересек поляну и костлявым кулаком ударил Голла в висок. Листириец рухнул без чувств.
