– Покамест нет. Но хорошо бы кто-нибудь помог мне снять доспех, прежде чем раны затянутся, не то я скособочусь, как подгнившая груша.
– Голл! – окликнула Эшлин.
Листириец бросился к Сайласу, выхватил нож и начал срезать доспехи с израненного тела.
– Не бойся, Безупречный, я все сделаю.
Эшлин подбежала к Касамиру, который продолжал хохотать, несмотря на то что его рассекло пополам, правую руку отрезало у локтя, а из распоротого живота выползали кишки. Эшлин поискала взглядом отрубленную руку, но так и не нашла.
– Чем это его так? – спросил Фельгор.
Эшлин указала на меч Бершада, воткнувшийся в землю за Касамиром. Клинок все еще дымился.
– Меч отлетел сюда, когда великан разорвался на части, – сказала Эшлин.
– Надо же, – проворчал Фельгор. – Даже не знаю, хорошо это или плохо.
– Для вас плохо, – сказал Касамир. – А мне все равно.
– Не так чтобы и все равно, – сказал Фельгор. – Что-то я твоих ног не вижу.
– Что сделал Озирис Вард с драконьими нитями? – спросила Эшлин у Касамира.
На пути сюда она осмотрела десятки скелетов призрачных мотыльков, пытаясь отыскать нить, не изъеденную химикатами. Ни в одном из позвоночников нитей не оказалось, хотя видно было, что их оттуда извлекли.
– Даже если ты их и отыщешь, никакой пользы от них не будет, – сказал Касамир. – Озирис Вард здесь все испортил. Ты останешься ни с чем.
– Лучше скажи, где нити?
– На полигоне. Как только он закончил ставить опыты надо мной, то унес все туда.
– И где этот полигон?
– На севере. Но вы погибнете прежде, чем туда доберетесь.
Эшлин оставила без внимания эту невнятную угрозу и, сознавая, что Касамир вот-вот испустит дух, хотела выпытать у него как можно больше информации.
– А что с тобой сделал Озирис?
Касамир осклабился, обнажив зубы, перемазанные желчью.
– Ты сообразила, как применять драконью нить, но не можешь догадаться, что он со мной сделал? Это же очевидно…
Эшлин огляделась. Лишь сейчас она заметила, что все керамические трубы, тянущиеся от драконьих остовов, ведут к металлическому помосту, установленному рядом с тем местом, где Касамир собирался зарыть Венделла.
Помост предназначался для того, чтобы привязать к нему человека. С каждой стороны помоста виднелось по шесть резиновых трубочек, соединенных с фаянсовой трубой.
Эшлин перевела взгляд на Касамира. На боках алхимика виднелись двенадцать металлических розеток, по шесть с каждой стороны. Розетки на левом боку почти скрылись под наростами плоти, а из розеток с правой стороны еще торчали оборванные резиновые трубки, из которых капала желчь.
– Озирис вытягивал из тебя соки для консервирующего раствора?
– Не соки, а мою кровь.
Эшлин невольно вздрогнула:
– Ты – завязь?
– Я опытный образец номер один. Первая аномалия. Исчерпанный источник.
Эшлин снова посмотрела на помост, заметила следы человеческих зубов на обрывках резиновых трубок. Касамир выгрыз себе свободу.
– Сколько тебя продержали на помосте?
Касамир шмыгнул носом, сощурил глаза:
– Ты еще столько не прожила, полукровка.
– И что ты сделал, когда освободился?
Касамир кашлянул, захлебываясь кровью.
– Озирис не разбирается в грибах, точно так же, как не разбирается в драконах. Когда я освободился, он уже покинул остров, а плоды его безумных опытов шастали повсюду, как демоны. Я взял их под контроль, заставил построить костяной частокол, чтобы остановить заразу. А потом усыпил их всех, кроме одного – кроме последнего творения Озириса Варда.
– Ты о великане?
– Да. Опытный образец номер девять тысяч и девять. Озирис счел его неудовлетворительным и выбросил на свалку, а я понял, что это потенциальный строитель. И защитник.
– А защитник тебе понадобился, чтобы заключить сделку с пиратами, – сказала Эшлин.
– Иначе у меня бы не получилось все вернуть.
– Вернуть что?
– Неужели ты не понимаешь? Я обнаружил то, что все годы искали алхимики. Бессмертие. Вечную жизнь. Но для этого пришлось пойти на определенные жертвы и связать себя вечными узами с грибом кордата. Я в полнейшем спокойствии прожил на острове двести лет, а затем появился Озирис Вард. Он ознакомился с моими достижениями, а потом их испохабил, а вдобавок заявил, что я не способен мыслить масштабно. Он провел здесь несколько десятков лет. Отравил почву. Убил драконов. Добыл из земли свой драгоценный магнетит и вживил его мне под кожу. Когда Окину послала на остров своих сук, он их тоже изловил и терзал куда хуже, чем меня. С тех пор я только тем и занимался, что исправлял его надругательства. Хотел, чтобы все стало по-прежнему. Я должен был все вернуть!
Эшлин оглянулась. Голл снял с Сайласа доспехи и теперь помогал ему ковылять к Эшлин. С каждым шагом походка Сайласа становилась все увереннее. Эшлин снова посмотрела на Касамира. Несмотря на все его злодеяния, нужно было как-то сохранить ему жизнь, чтобы получить ответы на тысячи важных вопросов. Почему призрачные мотыльки облюбовали этот остров? Как Касамир управлял грибами?
– Ты выживешь, – сказала она. – Я тебе помогу.
– Его же пополам перерубило, – пробормотал Фельгор.
– Ты – завязь, – напомнила Эшлин. – У нас есть божий мох.
– Это меня не спасет. Они вот-вот проснутся. А управлять ими будет некому. Теперь они полностью под контролем гриба и выполняют его простые приказы. – Касамир улыбнулся. – Дайте мне кость. Дайте мне плоть.
У Касамира начались судороги, глаза закатились, руки дрожали, кишки шевелились. Через несколько секунд он замер.
– Умер? – спросил Бершад.
– Да, – ответила Эшлин.
Слева от нее фонтаном взлетели комья земли. И справа тоже. То же самое происходило по всему саду.
– Что это? – спросил Фельгор.
Ответа никто не знал. Бершад поглядел наверх, в ясное небо, где кружила вернувшаяся дракониха.
– Надо уходить, – сказал он.
– Нет, я должна изучить тело Касамира и соединенные с ним устройства, чтобы понять, чем именно здесь занимался Озирис, – возразила Эшлин.
– Поверь мне на слово, сейчас не время для лабораторных исследований, – сказал Бершад и повернулся к Вешу, обтиравшему окровавленные лодыжки сына. – Он бежать сможет?
– Да, если не очень быстро.
– Тогда я его понесу. – Бершад подхватил мальчишку на руки. – Надо убираться отсюда как можно скорее и как можно дальше.
– Нет, мне необходимо получить как можно больше информации, – заявила Эшлин. – Дай мне десять минут.
