– А передо мной? – спросил Фельгор.
– И перед тобой тоже, баларин, – кивнул Веш.
Фельгор ухмыльнулся, откинулся на спину и положил руки за голову:
– Не стоит благодарности. Я всегда готов помочь.
Дальше плыли в молчании. Каждый по-своему осмысливал пережитое. Фельгор сосредоточенно чистил ногти. Веш постоянно ощупывал сына, проверяя, не искалечен ли он, но Венделл отделался всего лишь синяками и ссадинами. Голл и Бершад наблюдали за речными берегами.
Эшлин то и дело подергивала драконью нить; отростки, пронизавшие руку и плечо, отзывались глухой болью, что позволяло отследить, как далеко они тянутся и насколько туго сплетаются с нервными и мышечными волокнами в теле Эшлин. Сеть шрамов на руке, возникшая после битвы при Незатопимой Гавани, из синей превратилась в черную и раскинулась до самого плеча.
Драконья нить, став частью Эшлин, продолжала разрастаться. Эшлин не знала, остановится ли этот рост, как не знала и того, что из-за этого произойдет с ней самой.
Грибная лодчонка свернула за поворот. Чуть дальше по течению река разветвлялась на два рукава: один поуже, с водоворотами и бурными перекатами, другой пошире и поспокойнее.
– Куда теперь? – спросил Веш, снова берясь за весло.
Бершад принюхался, взглянул в небо и указал на узкий приток:
– Вот этот ведет к морю. Оттуда тянет солью.
– А другой? – спросила Эшлин.
Бершад махнул рукой в сторону леса, где темнели заросли грибов:
– В эту хрень.
– Если добраться до берега моря, то можно вернуться в Душебродов Утес, – сказал Веш. – Там безопасно.
Эшлин с Бершадом переглянулись.
– Как скажешь, Эшлин.
Ясно было, что Эшлин с Бершадом должны отправиться в лес. Однако Эшлин очень не хотелось, чтобы остальные продолжали опасное путешествие, хотя она и знала, что никто не откажется. Труднее всего будет объяснить Фельгору и Голлу, что им лучше расстаться. Что ж, придется попробовать.
– Остановимся у развилки, там и решим, – сказала Эшлин.
Веш направил лодку в бухту у каменистого берега, поросшего чахлым кустарником и жухлой травой. Чуть дальше темнел густой лес. Шагах в пяти от берега над лодкой пролетела дракониха, мощными взмахами крыльев разгоняя сумрачную пелену тумана. На миг над рекой засияло солнце.
Вдруг Бершад встревоженно выкрикнул:
– Греби на стремнину! Подальше от берега!
Веш только плеснул веслом по воде, пытаясь вывести лодку на середину реки, как вдруг в обрубок грибной ножки вонзился арбалетный болт с прикрепленной к нему длинной проволокой, уходившей куда-то в заросли.
Послышалось жужжание вертящейся катушки, и лодку с удивительной быстротой поволокли к берегу и резко выдернули на камни.
В наступившей тишине откуда-то из зарослей нараспев зазвучал глубокий голос:
– Скожит вышел порыбачить, че-нибудь на зуб заначить, видит – лодка из гриба, а на ней людишек тьма. Он крючком их подцепил, в костяном котле сварил и всех до одного сожрал…
– А чтоб тебя… – пробормотал Веш. – Вот уж не везет так не везет.
Из сумрачной чащи выступил какой-то патлатый рыжий верзила, на голову выше Бершада. Скожит. Он шагнул на берег и уставился на путников. Эшлин первым делом обратила внимание на его кольчугу из белой чешуи призрачного мотылька, которую прошили драконьей нитью, обработанной какими-то химикатами. Кольчуга закрывала весь торс и плотно облегала руки.
Значит, это и был Симеон – тот самый пират, который заключил сделку с Касамиром в обмен на устройства, изобретенные Озирисом Вардом.
– Сожрал… – повторил Симеон. – Какая тут рифма? Сбежал? Кинжал? Тьфу, глупая песня. – Он уставился на свою добычу. – Ну и как вы здесь оказались? Мне вот прямо не терпится все разузнать.
– Симеон, мы – корсары из Душебродова Утеса, – сказал Веш. – Из банды Керриган. Мы никому худого не желаем, просто возвращаемся домой.
– Не желать никому худого и вляпываться в худое – две большие разницы. Правила для всех одни. Овечкам Керриган ничего не грозит, пока они бродят по своему загону в Душебродовом Утесе. – Скожит взлохматил и без того спутанные рыжие космы. – А вы, придурки, сунулись в самую глушь за костяным частоколом. Значит, я имею полное право вас связать по рукам и ногам и отдать демонам на растерзание, чтобы лишний раз не отправляться в набег. Вы пойдете в счет моей нормы. Меня это вполне устраивает, потому что уже начались осенние шторма. К тому же нам перепал громадный чан листирийской картофельной водки, которому надобно уделить много внимания.
Бершад сошел на берег и вскинул меч на плечо:
– Ничего не выйдет.
Симеон посмотрел на него:
– Драконьер. Небось из новеньких. Керриган любит привечать изгнанников.
Бершад промолчал. Симеон уставился на его обнаженную руку:
– Ишь, сколько у тебя татушек. Притворяешься, что ты Бершад Безупречный или как?
– Я и есть Бершад Безупречный. Если ты нас не отпустишь, я тебя убью.
– Смелое заявление. Угрозы угрозами, но, по-моему, у тебя силенок маловато. – Скожит взглянул на Голла и Веша. – Или ты думаешь, что у тебя с этими двумя численный перевес? И не мечтай.
– Тринадцать твоих приятелей, что прячутся по кустам, совершенно ничего не изменят.
Симеон удивленно склонил голову набок, потом свистнул, и из зарослей выскочили тринадцать человек, все с синими прямоугольниками на щеках. Почти у всех были какие-то навороченные арбалеты, а у одного – круглый щит из позвонка призрачного мотылька и странное копье. Приглядевшись, Эшлин сообразила, что оно сделано из хвостового шипа наги-душеброда. И то и другое – творения Озириса Варда.
– Так уж и ничего не изменят? – уточнил Симеон. – Да я только свистну – и тебя тут же нашпигуют стрелами. Демоны предпочитают живых пленников, но возьмут и труп, а взамен дадут нам демонское оружие.
– Демонов не бывает, – сказал Венделл. – Это просто люди с…
Эшлин коснулась его плеча, чтобы мальчик умолк. Чем меньше Симеону известно об участи Касамира, тем лучше для всех. Она подошла к Бершаду и встала рядом. Так или иначе, ей было необходимо попасть туда, откуда Симеон получал свое оружие, потому что именно там Озирис Вард завершил свои исследования на острове Призрачных Мотыльков.
– Я стою гораздо больше, чем демонское оружие, – сказала она.
– А ты что за фифа? – удивился Симеон.
– Эшлин Мальграв.
– Альмирская королева-ведьма? Если хочешь прикинуться особой королевской крови, выбирай из тех, кто жив, а не из тех, кто помер.
Один из пиратов, светловолосый и безухий, пригляделся к Эшлин и подошел к Симеону:
