Заодно расскажет девочкам, что бывает, когда молодые дурочки поддаются на сладкие песенки.
Мия не возражала.
Она понимала, что эданна Фьора была бы против.
Что отца хватил бы удар.
Что знакомые и родные осудили бы.
Но ей ли открывать рот? Она и сама-то… не ангел. И это еще мягко сказано. Сколько жизней на ее совести? Три? И как там с угрызениями?
А никак.
Память не ворохнется, души по ночам не приходят. Да и души-то там плевка не стоили. Что дан, что бандит… туда им и дорога. Мия их не жалела.
А коли так – чего она других осуждает? Пусть дана Оливия учит малышек играть веером и стрелять глазками, пусть объясняет, как правильно пудрить нос и как кушать устриц.
Пусть.
Мия и сама с удовольствием послушает. Авось да пригодится.
А пока – город!
Эврона завораживала.
Мия не знала, что первое время Джакомо приставлял людей следить за ней, но получал примерно одни и те же отчеты: гуляла, сидела на скамейке, ела печеного осьминога в таверне, плевала в воду с моста, купила в лавке иголки…
Ничего интересного в отчетах не было, и Джакомо махнул на племянницу рукой. Тоже бывает. Нравится Мие гулять по городу? Пусть гуляет, лишь бы работу свою выполняла.
Иногда Мия заходила и в лавочки.
Не то чтобы она стремилась захламить весь дом, к чему? Но было приятно, что у нее есть деньги. Что она может купить себе… да что пожелает! Не обязательно золото и бриллианты, но хотя бы что-то интересное…
Маленькая лавочка уже издалека привлекла Мию вывеской: «Товары с кораблей».
И кораблик рядом.
Товары с кораблей? А это может быть интересно. Даже очень.
Девушка решительно зашла в лавочку.
Сейчас она выглядела как небогатая эданна лет сорока, с поправкой на рост, конечно. Рост она увеличить пока не могла, да и ни к чему. Ботинки на толстой подошве все равно не видны под юбкой, а состарить руки и лицо ей по силам. И поменять цвет волос – тоже.
Благо зима начинается, Мия хоть и старалась жестко себя контролировать, но когда лицо спрятано под капюшон плаща, а руки в теплой муфте…
Так спокойнее.
Случись что – изменения не сразу заметят.
– Доброе утро, эданна.
Ньор, стоящий за стойкой, вежливо поклонился Мие.
– Доброе утро, – рассеянно кивнула девушка. – Я просто посмотрю, вы мне ничего не предлагайте.
Ньор и не собирался.
Это века могут меняться, а женщины, которые ищут что-то, чего и сами не знают, остаются прежними. У мужчин с этим проще. Есть цель, есть задание, надо купить и уйти.
У женщин…
Цель – есть. А вот точности и четкости в ней нет никакой. И на пути к бутылке оливкового масла женщина может стать обладательницей перчаток, сумочки и мужа. Очень даже запросто
[21].
Так что приказчик и не думал дергаться. Сама посмотрит, сама определится или просто уйдет… у него глаз наметанный, он-то видит, что это действительно дана, а не воровка какая. Не первый год работает.
Мия лениво перебрала веера. Нет, ей это не нужно.
Пошевелила кончиком пальца украшения. Интересные, вот очень симпатичная цепочка с кулоном… а как она ей пойдет?
– Примерьте, эданна?
Вот сейчас приказчик почувствовал, что зацепило. И кулон в виде какого-то языческого страшилища, вырезанный из зеленого нефрита, может сегодня обрести свою хозяйку.
– И зеркало есть. Маленькое, правда, но вы все увидите…
Мия еще раз проконтролировала свою внешность, сбросила капюшон плаща, примерила цепочку.
И взглянула в зеркало.
Ей очень повезло, что на улице раздался какой-то шум и на секунду приказчик отвлекся, глянул в окно. Потому что девушка едва не упустила контроль над маской. Но словно волна по лицу пробежала.
В зеркале отражалась Мия.
Такая, какая она есть на самом деле, со светлыми волосами, кареглазая. А дома, перед выходом, она проверила себя, и из зеркала глядела эданна лет сорока, что характерно – черноволосая.
Да, Мия чудом не упустила контроль. Но…
– Эданна?
По счастью, Мия уже овладела собой.
– Я беру это, – четко сказала она.
– Кулон, эданна?
– И зеркало.
– О, вы не прогадаете! Говорят, что эти зеркала отливали на растущей луне, причем располагали их так, чтобы внутрь стекла попал лунный свет. В нем вы всегда будете неотразимы…
Как ни была растеряна Мия, но…
– А есть какие-то сведения о мастере? О продавце? Я бы хотела заказать такое зеркало, но большое.
Приказчик задумался, вертя в руках тяжелое серебряное зеркало. Рассмотрел рисунок на обратной стороне, клейма мастера…
– Это остров зеркал. Линдано. А мастер… я, конечно, не знаю все клейма наперечет, но вот тут, видите? Трехлучевая звезда? И буква «Е» рядом с ней?
[22]
– Вижу, ньор. – Мия старательно держалась так, чтобы не отразиться в зеркале. Даже мимоходом.
– Это клеймо мастера Сальвадори. В своем роде легендарная личность.
– Ньор? Умоляю, расскажите? И сколько стоит это зеркало и кулон?
На стойку лег золотой лорин. Кулон Мие и даром не нужен был, но пусть уж…
– Двенадцать лоринов, эданна.
Мия хмыкнула.
Для сравнения, эти двенадцать лоринов в год мог получать подмастерье у художника или того же зеркальщика. И то если подмастерье хороший, а хозяин щедрый. Та же Барбара получала десять лоринов в год и была премного довольна даном Джакомо, прославляя его на всех углах.
Можно бы и поторговаться. Но…
История.
Кто такой этот мастер Сальвадори? Дядя не должен знать о ее интересе. Он мог бы и побыстрее все разузнать, но лучше не надо. Мия уже не обольщалась, Джакомо все обернет себе на пользу.
Себе. Не ей.
Итак. Мастер Сальвадори.
На стойку легло еще двенадцать теплых золотых кругляшков. Приказчик посмотрел на эданну дикими глазами, он-то больше чем на восемь и не рассчитывал, ладно – девять. Но тут же понял, что парочку сможет отначить себе, что платят ему и за информацию, и зачесал затылок, активно вспоминая историю.
