Только тогда она смогла уйти из старой картинной галереи.
* * *
– Почему его величество не приказал это уничтожить?
Джованна пожала плечами.
Адриенна подумала пару минут и сама нашла ответ на свой вопрос. Может, и хотел. А может… Проклятие – такая штука сложная. Нарваться тоже можно… мог и побояться. Да и дама, которая изображена на полотне…
Вот приснись такая – без преувеличений испугаешься. С визгом. А уж если и правда перед ней виноват – сразу штаны меняй. Интересно, тот завоеватель как – справился? Или все же не удержался? Поводы для гнева у даны… эданны были. Если бы по-честному сражался, а то… подло, ударив в спину… Тьфу! Гадость!
Задумавшись, Адриенна даже и не заметила идущую навстречу эданну. Зато ее отлично заметила Джованна, но было поздно. Пришлось проглотить ругательство и поклониться.
– А? – Адриенна, которая шла за служанкой, остановилась и огляделась.
Здесь и сейчас не было дамы с портрета. Был сад. И была эданна Вилецци, которая стояла напротив и смотрела на Адриенну, как на вошь. Или на что-то такое… очень мерзкое.
– Ты…
Адриенна промолчала.
Вот честно – не хотелось ей ругаться. Просто не хотелось. Из-за чего? Из-за кого? Принца? Да забери его со всеми потрохами, я еще и приплачу! Но ведь не скажешь так!
Или – скажешь?
– У вас ко мне какое-то дело, эданна Вилецци?
Лицо женщины перекосилось. Да, вот так… замуж ее, конечно, выдали. И с мужем она прожила, и кое-что от него унаследовала. Но не имя. Не титул.
Это все отошло к его детям от более ранних браков, таков закон. Если ты ничего не дала роду, то и род не дает тебе своего имени. Поэтому она эданна, но не Лантоно, а Вилецци.
– Ты думаешь, звезду с неба достала? Маленькая дрянь!
А вот это уже была откровенная наглость. Джованна едва не ахнула. С другой стороны… да, оскорблять дану опасно, но что она сейчас сможет сделать?
Стерпеть, расплакаться…
Ан нет?
– Звезда сама на меня упала. – Может, в другое время Адриенна и проглотила бы обиду. Но не здесь и не сейчас. Слишком памятны ей были глаза даны с портрета. Слишком сильно свистел в ее ушах горный ветер. – И вы немного не правы. Не маленькая дрянь. Молодая.
Эданна Ческа аж отшатнулась. Удар пришелся в самую уязвимую точку.
Да, она красива. Она великолепно выглядит. Но – сколько ей осталось поражать своей красотой? Год? Два? Десять?
А что потом?
Она уже тратит состояние на мази и притирания, она часами пролеживает в ванных с молоком и медом, она пьет омолаживающие снадобья…
А девчонка просто молода. В два раза… да что там! Она могла быть дочерью эданны…
– Думаешь, молодость поможет тебе выиграть?
– Выиграть? Вряд ли. Но пережить вас я надеюсь. На сколько лет вы старше меня, эданна? На пятнадцать? Двадцать?
– А это не важно. Важно, что выгляжу я, как видишь… – Руки с красивой формы ногтями, с позолоченными ногтевыми пластинами прошлись по платью. Снова белому, но с алой отделкой. Натянули, подчеркивая идеальную форму груди, бедер, тонкую талию. Увы. Зависть Адриенне была неведома.
– Вижу, – подтвердила она. – Пустоцвет всегда красив.
И снова – наотмашь.
Эданна не хотела рожать от мужа. О нет! А вот с принцем она никогда не предохранялась. Врала, что пьет настои, даже пила напоказ воду с соком. И все равно – ни сына, ни дочери… детей не получалось! Никак! Ни после снадобий, ни в нужные дни…
– Некоторые цветы расцветают позднее. Зато и аромат у них – единственный. Необходимый.
– Может, я еще и рожу. А ты – маленькая дрянь. Нет, не молодая! Маленькая…
– Кому именно родите? – хлестала Адриенна словами. Она бы не стала так, но эданна сама напросилась.
– Его высочеству. Или, со временем, его величеству.
Адриенна насмешливо улыбнулась.
– Приятного вам обнюхивания.
– И возвращаться он всегда будет ко мне. И из твоей постели тоже, – потеряла терпение эданна. – Ты его не получишь!
Адриенна пожала плечами.
– Наслаждайтесь жизнью, эданна. Пока у вас еще есть время…
– У нас. У меня и моего любимого.
Адриенна качнула головой.
– Вашего любящего. Вы его не любите, вы любите только себя. А вот он вас любит. И мне жаль вас обоих.
– Гадина!
– Ошибаетесь. Я не змея, я птица, – легко рассмеялась девушка. – Джованна, хватит пол изучать! Идем! Вы что-то еще хотите мне сказать, эданна?
– Ненавижу!
– Значит, и домогаться не станете, – неприятно рассмеялась девушка.
И прошла мимо, оставив эданну в размышлении: кто?! Кто проговорился?! Ведь и было-то с женщинами, считай, пару раз… ну, может, чуть больше… иногда случалось. Но кто посмел?!
КТО?!
* * *
– Итак, что ты скажешь?
Джованна смотрела в пол.
Страшновато, конечно, было. Но если король приказал… вы же не думаете, что старинные портреты валяются где попало во дворце?
И к ним так легко пройти? Да чтобы тебя еще и не увидели при этом, и не доложили! Смешно даже!
– В-ваше величество…
Филиппо Третий только вздохнул.
Приятно, когда тебя боятся, но иногда это доставляет столько хлопот…
– Джо…ванна, – с трудом припомнил он имя служанки. – Не бойся. Я просто хочу знать. Что именно она говорила, что делала?
Джованна кое-как собралась.
– Ничего не говорила, ваше величество. Мне кажется, она и не знала про них.
– Вот даже как?
– Смотрела так, ваше величество, словно впервые увидела. И имен не знала. И сказала, что дочь бы назвала Морганой.
– Этого еще не хватало.
– Она их раньше не видела, ваше величество. Хоть голову мне рубите! – Джованна поняла, что ничего страшного не происходит и расхрабрилась. – Я на нее смотрела, она их точно раньше не видела.
– Но знала?
– Ваше величество, знать – безусловно знала.
Ну да. Голос народа не заткнешь… разве что голову отрубить. Вместе с голосом.
– Что-то знала, что-то слышала, но видеть не видела. Что ж, это не так и плохо, – подвел итог Филиппо Третий. – А в остальном? Ничего не замечала? Никаких странностей?
Джованна поежилась.
– Нет, ваше величество. Обычная дана, умненькая, добрая, не капризная. А чтобы странности… вроде как нет. Платья любит, украшения. Сладости.
