– Вы же лекарь.
– Я могу сказать вам, что делать, но поможет ли это? Не знаю…
– Так что именно делать? – Мия достала серебряную монету. – Не прошу прийти к нам, вы понимаете…
Рефелли кивнул.
Чего уж тут понимать? Придет он, не придет он, результат будет один и тот же. Человек или справится сам, или не справится. От него ничего не зависит.
– Дана Мия, кто именно у вас заболел?
– Мать и тетка. Мы перенесли их в одну комнату и ухаживаем за ними.
– У них набухли чумные бубоны?
Мия задумалась, но ненадолго.
– У матери – да, у тетки – нет.
– Скорее всего, ваша тетка умрет через несколько дней.
– Почему?
– Если бубон появился, с отравленной кровью и слизью из него выходит вся зараза. Если его нет… ядовитая кровь циркулирует в организме.
– Так… А если выпустить ядовитую кровь?
– Ваша тетка умрет еще быстрее. Не переживет кровопотери. Поверьте, дана, это уже пробовали сделать.
Мия задумчиво кивнула.
– Понятно. А у мамы он набухает… в паху.
– Размер бубона?
Мия задумалась.
– Примерно как куриное яйцо. И очень болезненный. До него даже дотронуться нельзя, маме даже в беспамятстве больно.
Лекарь с грустью поглядел на девушку, еще ребенка… жалко. Ему всех было жалко. И в то же время он не сомневался: в следующие несколько дней умрет не одна такая же.
Чума косит всех, не разбирая ни кто, ни кого…
– Вы кормите мать и тетку, дана?
– Да, ньор Рефелли. Но получается очень плохо.
– Заставляйте их есть, дана. Хоть как, но заставляйте. Подберите что-то более питательное, яйца, варенные в сливках, мед, вино, кормите почаще, каждые два-три часа, сейчас их телам нужны силы, чтобы бороться с болезнью. Хотя… часто и это не помогает.
– Но пусть у них будет на один шанс больше, – кивнула Мия. – Что еще?
– Чаще меняйте одежду. Маска вам будет мешать, но вы можете дышать через тряпку, которая смочена в настое можжевельника или полыни. Обрызгивайте отваром этих трав комнату, держите окна закрытыми… больным нужно тепло. Горячие кирпичи к ногам, теплые одеяла…
– Так…
– Для вашей матери… сделайте припарку на бубон.
– Из чего?
– Мед, хлеб, горчичные зерна. Смешать и прикладывать.
– Это… помогает?
– Поможет прорваться бубону. Если он прорвется, ваша мать может выжить. Это ее единственный шанс.
– Поняла. А для тетки? Если в ней сейчас отравленная кровь… хоть что-то я сделать смогу?
– Можете попробовать клизму, все же немного, да поможет. Можете рвотное.
– Их и так обеих постоянно рвет.
– Тогда только клизму
[15].
Мия вздохнула, потерла лоб.
– Я попробую…
– Я могу прислать к вам сиделку… но я бы не рекомендовал.
– Да? Почему?
– Потому что сиделки сейчас… как бы это вежливее сказать, дана…
– Словами! – рыкнула Мия. – Что с ними не так!
– Те, у кого есть дом и семья, сейчас с ними. А уличные… вы понимаете, дана?
Дана понимала.
– Перебьемся, дана, – тихо шепнул ей Иларио. – Я, вы, дан – должны справиться.
– Попробуем. – И уже лекарю: – Ньор Рефелли, я пока не нуждаюсь в услугах сиделки, но если вы зайдете к нам дня через два… Вы сможете?
– Я постараюсь, дана. Берегите себя.
Мия только вздохнула.
Себя…
Вот о себе она почему-то и не думала. Брата бы уберечь, сестер… зачем они вообще приехали в эту проклятую Эврону?! Как хорошо было в Феретти!
* * *
Дома никаких изменений не было.
Мия вздохнула, потом еще раз проверила запасы, все пересчитала и отдала ключи дяде. Тот неотлучно сидел с больными.
– Оставь у себя, Мия.
– Хорошо, дядя.
– Как ты себя чувствуешь?
– Не слишком хорошо. Но это не болезнь, просто усталость.
– Тогда иди и поспи. Мы с Иларио пока справимся, а ты отдохнешь. А еще лучше – поспите. И ты, и Иларио. Потом меня сменишь ты, потом Иларио, потом опять я. Будем чередовать уход, иначе свалимся от усталости. И… слуги решили уйти. Я не удерживал.
Мия кивнула.
– Все? Никто не остался?
– Ваша служанка. Мария. Она сейчас с детьми. У нее тоже нет признаков заболевания.
Мия кивнула повторно. Чувствовала она себя как фарфоровый болванчик с головой на ниточке. Или как марионетка.
Голова гудела… Болезнь?
Нет. Усталость. А даже если и болезнь… она не поддастся! У нее мама! И брат, и сестры, и… и вообще! Метаморфы не должны умирать от чумы, их и так мало осталось!
– Я думала о ней хуже. Потом надо извиниться.
Джакомо кивнул.
– Она, конечно, дура. Но хотя бы верная… Я сказал ей, чтобы пока она к больным не подходила… пусть сидят отдельно.
Мия с этим была полностью согласна.
– Пойду приготовлю что-нибудь покушать. Может, лепешки испеку или хлеб…
– Ты умеешь?
– Я училась в Феретти, у кухарки.
Если уж честно – пряталась Мия на кухне. От типично женских занятий вроде шитья и вышивания, которые ей решительно не нравились. Ну и постепенно готовить научилась.
И неплохо, кстати говоря.
Еще и на конюшне пряталась, но кони ей сейчас без надобности. Так что девушка подошла к больным, поцеловала мать в щеку – и отправилась на кухню решительным шагом.
Говорите, яйца, вино…
Сейчас мы гоголь-моголь состряпаем! Кажется, там еще было несколько яиц! И испечем что попроще, или сварим…
Она не заметила, какими взглядами за ее спиной обменялись двое мужчин. Но заговорили, только когда дверь закрылась.
– Кажись, эта в вас пошла, хозяин.
– Да, братец сейчас бы в храме валялся и скулил. Или признаки болезни у себя искал.
Джакомо был далеко не ангелом. И умирать ему не хотелось. Но что изменится от его стонов? Надо делать что должно, а там посмотрим!
* * *
Мия рассуждала примерно так же. Поэтому сейчас пекла небольшие, с ладошку, лепешки.
