Не знают…
Всех умерших от чумы скидывали в один ров, потом его засыпали… хоть и заплатил Джакомо, но это за священника, за бережное обращение… да и тут гарантий никаких нет.
Оставалось только молиться за ее душу. И за ньору Катарину тоже.
Маленькая Кати, кстати говоря, отлично кушала, очень одобряла козье молоко, которое начали приносить вернувшиеся в город молочницы, спала и играла в игрушки. Пыталась улыбаться и начинала ползать. Здоровый и бодрый ребенок.
Мария с удовольствием возилась и с ней. Старшие-то уже от ее нежностей уворачивались, а вот малышке все нравилось. Она готова была и не слезать с ласковых ручек.
Джакомо, кстати, свое слово сдержал.
И как только это стало возможным, пошел оформлять документы. Так на свет появилась дана Катарина Феретти.
А на следующий день после удочерения дан Джакомо пригласил племянницу на беседу.
* * *
Ничего хорошего Мия не ждала. Но в кабинет пришла, чинно села напротив дяди, уставилась в пол.
– Мия, нам надо поговорить о твоей особенности, – шелковым голосом начал дядя.
– Слушаю.
– Можешь не изображать скромницу, я видел, какая ты на самом деле.
Мия только вздохнула.
Ладно, если уж видел… да и какая там скромность во время эпидемии? Выжить бы! В такие минуты настоящий характер и видно, а сейчас его прятать поздно.
Мия посмотрела дяде прямо в глаза.
– И?
– Хочешь узнать, какое я принял решение?
– Хочу.
– Ты девочка умная, понимаешь, что вы сильно зависите сейчас от меня.
– Сильно? – усмехнулась Мия. И получила в ответ такую же усмешку.
– Полностью зависите. Я рад, что ты это поняла. Если я захочу, ты сгинешь на костре, а твои братья и сестры в подвалах.
– Они обычные.
– Да? Жаль… почему так происходит?
– Не знаю, – вздохнула Мия. – Мама была скупа в подробностях, сказала – наследство от прабабки. Проявляется, как цвет волос или глаз, у кого-то сразу, у кого-то никогда.
– Ага…
Тогда, над телом эданны Фьоры, дан Джакомо особенно девочку не расспрашивал. Не до того было. Потом Иларио заболел, дела закружили. А вот сейчас ему стало интересно.
– От прабабки… Твоя мать – тоже?
– Нет. И она, и бабка, все были обыкновенные. Мать считала, что это вообще уснуло. А уж потом, когда меня увидела…
– И когда это произошло?
За эти дни Мия много раз обдумывала, что скажет, о чем умолчит. И легенду для себя продумала как следует. Фантазии у нее всегда хватало.
– Это в детстве проявляется. Но есть одна оговорка.
– Только одна?
– На самом деле – нет. Это может проявляться или в периоды потрясений… только очень серьезных, вот как над телом матери.
– Или?
– Стихийно. Но дело в том, что это как… на это много сил тратится. А если слишком много сделать, можно и в обморок упасть, и умереть, тут есть свои пределы.
– Так. Это понятно.
– У детей сил немного. Поэтому когти или там смена цвета волос – это вряд ли. Может, глаза немного поменяются, но кто приглядываться будет? Может, черты лица… но опять же – ребенок. Серьезно он себе ничего не изменит, а мелочь взрослые и так не заметят.
Дан Джакомо кивнул.
Это как раз было ему знакомо. У благородных ребенок плавно переходил от кормилицы к няньке, потом к учителям и воспитателям… приглядываться? А кому и зачем это нужно?
Своими детьми занимались единицы, в основном в провинции. Но это точно не о его брате.
– Фьора знала.
– Конечно. Она мне и объясняла, что происходит. Немного, правда.
– Ты это контролируешь?
– Частично, – вздохнула Мия, которая контролировала все, и отлично. И могла до десяти минут держать чужой облик без всяких усилий. Но зачем говорить об этом дяде? – Я еще слишком молода. Вот прабабка, говорят, могла многое. Но она и сильной была, и взрослой, а я… я пока не знаю.
– Придется узнать, – жестко произнес Джакомо.
– Что именно? – подобралась Мия.
– Ты не задумывалась… мать тебе не рассказывала, для чего твоя прабабка использовала этот талант?
– Не для добрых дел, – отрезала Мия.
Улыбка Джакомо ей не понравилась.
– Кому-то зло, кому-то добро… мне что главное? Чтобы семья процветала. Ты хочешь, чтобы я вкладывал деньги в Феретти? Чтобы у твоих сестер было приличное приданое? Чтобы они выгодно вышли замуж?
– Хм…
– Тебе я этого не обещаю. Но я правильно понимаю, что ты замуж и не хотела?
Мия кивнула.
– А смерть твоего неудавшегося жениха? Ты не причастна?
Мия посмотрела невинными глазами.
– Его удар хватил…
– С твоей помощью?
– Ну… – замялась девушка. Она понимала, что соврать тут не сможет, но постаралась отыграть для себя шанс. – Он испугался. Сильно.
На тонких девичьих пальцах блеснули острые когти.
– Ты ему это показала?
– Да. И глаза красные сделала. Тут сил много не надо, а страшно…
Джакомо, который это сейчас и наблюдал, кивнул.
– Страшно. Понимаю, почему бедняга помер. Ладно, оно и к лучшему. Итак. Деньги для Феретти, причем ты будешь лично ездить туда с Энцо и все проверять. Приданое для твоих сестер, которое мы начнем откладывать в банк. Деньги лично для тебя – то есть независимость… Хочешь?
– Я должна продать душу? И расписаться кровью?
Джакомо от души расхохотался.
– Нет, Мия. Ты просто должна будешь использовать твои способности. Так же, как и твоя прабабка. Что-то подглядеть, подслушать, принести мне… а дальше – посмотрим.
Мия медленно кивнула. На это она была согласна.
– Я сделаю.
– А чтобы у тебя это хорошо получалось, ты будешь учиться.
– Учиться? Чему?
– Использовать твои способности – это первое и самое главное. Правильно одеваться… мы тебе поменяем гардероб. Это второе. И еще кое-каким полезным вещам.
Мия задумчиво кивнула.
Что ж. Учиться она согласна. Да и ничего такого уж страшного дядя не предлагал.
Это можно было делать прабабке? Значит, и ей не зазорно! А моральная сторона вопроса Мию вообще не интересовала.
Угрызения совести?
Сомнения и колебания?
Ответственность перед другими людьми?
