– Я вам полностью верю, – отозвалась я, изумленная размахом манипуляций Грейс.
– Мне так и не удалось сделать ее счастливой. Я это чувствовал, но не оставлял попыток… Хочу, чтобы вы это слышали.
– Мое мнение меньше всего что-то значит, – ответила я. – Мы уже давно не близкие подруги, какими она нас, наверное, описывала.
– Я уже начинаю это понимать. Видимо, добрая половина того, что Грейс о вас рассказывала, ложь.
– А что она рассказывала?
– Грейс часто говорила, что между вами существует неразрывная связь. Любила повторять, что вы с ней будто проросли друг в друга, но мне не понять. – Грэм усмехнулся. – Она знала, что раньше я ревновал к вашей близости, и использовала ваши отношения, чтобы меня задеть.
– Мы с ней дружили в детстве, и все, вы понимаете? – Открытие, сколько значили для Грейс наши отношения, лишило меня покоя. Неужели спустя столько лет я для нее так важна? – До этого лета мы вообще никак не общались, с самой юности!
– Ох, Грейс… – Грэм вздохнул. – Значит, у нее никого нет. Я от нее ухожу, и рядом с ней не останется близких людей. Печально. И очень жаль.
– Мне пора. – Я снова взялась за дверную ручку. Мне не было жаль Грейс, и я не испытывала печали. Мысль, что из-за своей навязчивой идеи она преодолела половину земного шара и притащила за собой маленькую дочь, вселяла в меня не грусть, а ужас.
Домой я мчалась на предельной скорости. Голова шла кругом от признаний Грэма. В самый последний момент я заметила «лендровер» Нэнси и ударила по тормозам, чтобы не поддать ей в бампер. Когда я вышла из машины, Нэнси тоже выбралась из джипа и дождалась, пока я подойду к своей калитке.
– Я только ради этого, и все, – произнесла она, протягивая мне большой букет. – В качестве «добро пожаловать домой».
Я взяла цветы, не удержав улыбки, залюбовалась алыми лепестками и погладила листок остролиста, слегка воткнувшийся мне в кожу.
– Я сама с ней разберусь, – сказала я.
– С Грейс? – уточнила Нэнси.
– Я добьюсь, чтобы она уехала отсюда.
Глава 21
Грейс
Не иначе, сама судьба подтолкнула Грейс назначить вторую встречу с Салли на восемь часов утра: она бы в жизни не успела к этому времени, не предложи Грэм отвезти Матильду в школу – в кои-то веки за коротенькую жизнь дочери.
Салли сказала, что не работает по средам, когда Грейс позвонила ей накануне, умоляя о встрече.
– Пожалуйста, – упрашивала Грейс. – Мне нужно срочно с вами поговорить.
Она представила, как вздохнула Салли, и услышала шелест страниц блокнота.
– Могу принять вас в три тридцать в пятницу.
До пятницы оставалось три дня, а Грейс ждать не могла.
– А завтра вы совсем никак не можете?
– Хм. – Салли помолчала. – Разве что рано утром, не позднее восьми часов. В девять тридцать мне нужно будет уехать.
– Благодарю вас, – обрадовалась Грейс. – Прекрасный вариант!
Вариант действительно был прекрасный. Пятьдесят минут распинаясь о состоянии своего брака и прочем, что пришло в голову, Грейс ждала только одного: через полчаса после сеанса дом опустеет. Салли сама ей сообщила.
Во время сеанса Грейс извинилась и вышла в туалет, где снова приоткрыла окно на щелочку. Интересно, заметила ли Салли, что окно было открытым в понедельник? Садясь в машину, Грейс незаметно оглянулась на дом, добралась до конца улицы и стала ждать. Вскоре Салли выехала со двора в своем желтом «мини-купере».
Едва машина свернула за угол и скрылась из виду, Грейс вылезла из своего автомобиля и пешком вернулась к дому. Со стороны переулка в заборе имелась боковая калитка. Отодвинув задвижку, Грейс вошла.
Окно туалета осталось незапертым, хотя снаружи это было незаметно. Грейс подтащила урну, оттянула раму вверх, встала на урну и проникла в дом. Немного выждав, она решилась выйти в коридор. Если Салли включила сигнализацию, сирена немедленно сработает от шагов Грейс.
Но в доме царила тишина. Хотя Грейс находилась одна, она на цыпочках прошла в гостиную, стараясь вести себя бесшумно. Серый металлический шкаф стоял в углу. Грейс начала выдвигать незапертые ящики и перебирать папки, пока в третьем по счету ящике не обнаружилась нужная, с надписью «Анна Робинсон».
Лучшая подруга действовала у нее за спиной, а Грейс даже не догадывалась, чтó она затевает или какие истории рассказывает. Но теперь в ее руках улика, которая сообщит Грейс все, что нужно знать: драгоценные записи сеансов, за которыми она с самого начала планировала вернуться.
Грейс вытянула папку и принялась перелистывать исписанные страницы. Сначала была запись первого визита Анны, сделанная три месяца назад, в сентябре, через несколько недель после возвращения Грейс в Клируотер.
Закрыв папку, она направилась в туалет, встала на унитаз и вылезла в окно, спрыгнув на дорожку. Проникнуть в дом Салли оказалось легко. С папкой подмышкой Грейс снова вышла через калитку и для чего-то заперла ее, дотянувшись снаружи.
Сев за руль, Грейс бросила папку на пассажирское сиденье и завела мотор. Вожделенные записи словно манили ее, но она решила отъехать подальше: вдруг Салли вернется и заметит ее в конце улицы! Затея весьма рискованная.
Везти папку в Уотервью Грейс не хотела: неизвестно, уехал Грэм или нет. Она и так вытерпела его в квартире до утра, потому что он попросил не выставлять его сразу, а дать возможность повидаться с дочерью.
Грейс твердила себе, что делает это для Матильды, но все же надеялась, что Грэм извинится, поймет, что совершил ошибку, и признает, что сам во всем виноват.
Однако Грэм не извинился, и Грейс невыносимо было его видеть, поэтому она почти машинально проехала через Клируотер до подножия скалы Крейна, где в 9:45 ветреного декабрьского утра не было никого.
Грейс легко нашла место для парковки машины и выключила мотор, прежде чем взяться за папку. Она внимательно читала записи Салли, впитывая каждое слово насчет поведенческих схем Анны и ее повторяющейся моторики, что она рассказала психотерапевту и о чем умолчала, а также выводы, которые сделала Салли на основе своих наблюдений.
Все это складывалось в предельно четкую картину того, что происходило в голове Анны Робинсон последние три месяца. Отчасти Грейс даже стало завидно, что подруга столько времени посвятила анализу своих переживаний. Если бы Грейс провела у Салли больше времени, не исключено, что это принесло бы ей пользу, но читать о сеансах Анны было во многих отношениях гораздо приятнее.
Грейс перелистывала страницу за страницей, пока не наткнулась на запись беседы с последнего сеанса, состоявшегося менее двух недель назад. «Я бросила Хизер, – говорилось там. – В тот вечер я приняла решение уйти, оставив ее. Я ни одной живой душе не сообщила о том, чтó я сделала, но это не отпускает меня. Мой поступок был чудовищным».
