– Извини, – внезапно говорю. Хоть и не думал просить прощение. И слышу, как мой голос сливается с другим “извини”.
Ана садится на постели. Растрепанные волосы обрамляют бледное лицо. Она старательно отводит взгляд от монет, золотистым дождем рассыпавшихся по полу.
– Извини, – повторяет она. – Я не подумала об этом. О том, что ты почувствуешь. Я не хотела тебя обидеть или унизить. Просто мне показалось несправедливым, что только ты зарабатываешь. Устаешь, почти не спишь. Я ведь тоже могу немного разделить твою ношу. Тем более, что я привыкла сама себя содержать…
Ее головка наклоняется еще ниже, не желая встречаться со мной взглядом. Маленькие кулачки комкают край одеяла.
– И ты меня извини. Я не должен был так рычать на тебя, – от воспоминаний о том, как она, такая яркая и чарующая сидела там, в зале, внутри снова поднимается гнев. – Мне трудно сдержаться, когда вижу, как на тебя смотрят другие. Знаю, о чем они думают. Обещаю, впредь, постараюсь учитывать, что ты совершенно из другого мира и воспринимаешь наши обычаи не так. Я лишь хочу, чтоб ты запомнила и поверила – я смогу о тебе позаботиться. Смогу защитить. Тебе не нужно пытаться что-то доказать или о чем-то беспокоиться. Для этого у тебя есть я.
– А что же мне тогда делать? Вышивать крестиком? – ворчит Ана.
Ее кулачки, наконец, расслабляются и перестают так крепко сжимать кромку одеяла.
– А ты любишь вышивать? – недоверчиво уточняю.
Она издает какой-то звук, смутно напоминающий хихиканье.
– Честно? Не очень, – качает головой. – Я музыку люблю.
– Вот и занимайся музыкой в свободное время. Тем более, что работы у тебя будет навалом, в качестве королевы Ньелокара.
Она вздрогнув, поднимает голову и, наконец смотрит мне в глаза.
– Я боюсь быть королевой. Я ничего не умею. Ничего не знаю.
Паника плещется в ее взгляде, порозовевшие было щечки, снова бледнеют.
– Ана, я ведь просил, мне довериться, разве нет? Я и наша семья тебе обязательно поможем. Ты справишься, уверен!
– А я не очень, – закусывает нижнюю губу, пытаясь сдержать всхлип.
– И снова же вспомни, я просил мне верить, – твердо произношу.
Видимо это дело не одного разговора – научить жену доверять.
– Я знаю, о чем говорю, чувствую. Ты будешь отличной королевой. Видимо не зря ты попала в этот мир. Вселенная намекает нам, что свежий взгляд, возможно, поможет разрешить проблемы Мизельи, и посмотреть на ситуацию с другой стороны. Наш старый мир, похоже, пора всколыхнуть новой кровью.
Она снова хихикает. На этот раз открыто, и не смущаясь.
– А теперь уж точно давай спать. Завтрашняя дорога обещает быть долгой и сложной. Ночь или две нам придется провести под открытым небом.
Она послушно кивает и ныряет сразу же под одеяло. А я еще долго сижу на крышке сундука, задумчиво всматриваясь в усыпанный звездами небосвод, и думаю над словами, которые сказал Ане. Как ни странно, но раньше мне это в голову не приходило, пока не озвучил, сам себя удивив. Видно и правда проказница судьба решила взболтнуть наше застоявшееся болото. Слишком долго мы жили по накатанной, слишком долго цеплялись за старые, принесенные из первородного мира традиции. Уже давно пора что-то менять. Но мы, привыкнув к такому образу вещей, не в силах заметить гниль и плесень старого уклада. А вот Ана, Сабина… Они совершенно другие, и мир их тоже другой… Они могут то, что нам не дано.
Глава 27
Анастасия
Где-то на дороге между Цегрином и Заной.
Уже второй час поездки я сносно держусь в седле. Не так, чтобы можно было назвать меня опытной наездницей, но гораздо лучше, чем вчера. И это с какой-то стороны плохо, ибо позволяет мне не так уж пристально следить за собой, а предаться раздумьям. Тем более, после вчерашнего-то разговора.
Муж едет рядом, тоже о чем-то задумавшись. Хмурится. Настороженно осматривает окрестности. Сегодня с самого утра он какой-то не такой… чужой… Немного отдалившийся. Хотя, может это мне так кажется. Просто все предыдущие дни мы постоянно были рядышком – то я у него на коленях, когда приходилось делить одну лошадь на двоих, то уже на своей, но он все равно держался рядом, страхуя меня и обучая премудростям “всаднической” науки. А сейчас потребности в этом отпала...
Только чувствую я себя какой-то покинутой, что ли… Как будто в один миг стала ему безразлична.
В очередной раз искоса кидаю взгляд на Сила. Вчера он просил довериться, а как доверять тому, кого знаю без году неделю. Никита, проживший со мной бок о бок столько лет, и то кони мочил. Только Сил… он ведь совсем не похож на брата. Он другой… И я сейчас совсем не о драконьей сущности, с которой он делит собственное тело. Даже без этого самого дракона в нем чувствуется сила. И твердость. И ответственность, которой так не хватало моему Никите. Да и много ли королей могут похвастаться умениями выживать в качестве простолюдинов, тем более во враждебно настроенной стране?
Но доводы рассудка совершенно не прогоняют затаенный, взращенный годами страх. Я подспудно жду подвоха. Вдруг муж сладкими речами заманивает меня, а потом хоп – и золотая клетка. Или не золотая, это уж как повезет. Моя судьба полностью в его руках. В Мизелье он король, а я никто....
А с другой стороны, зачем так заморачиваться. От моего согласия и доверия ничегошеньки не зависит. Захотел бы – запер, даже не посмотрел на мое сопротивление. Официально, я его жена. А реалии этого мира таковы, что с женой можно делать все, что заблагорассудится.
После недолгой стоянки и холодного обеда, мы снова трогаемся в путь. Тяжелый, вобравший влагу плащ словно свинцовый, давит на плечи. Самое унылое время года – золотистая осень уже ушла, но снежно-белая зима еще не наступила. Не очень удачное время для путешествий. Серая пустынная дорога нагоняет тоску и сон. Я даже начинаю клевать носом и крениться набекрень, пока меня за шиворот не хватает мужнина рука. После этого случая я уже еду у него на коленях, отогреваясь теплом драконьего тела. Моей же лошадке достается транспортировка нашей немногочисленной поклажи.
В таком виде мы и провожаем день.
Промозглый ветер и противный моросящий дождь со снегом к вечеру немного стихают. И, похоже, Сил уже начинает высматривать место для стоянки. Честно говоря, меня очень сильно смущает ночевка под открытым небом. Совсем не представляю, как можно в таких условиях спать. И где? На мокрой, превратившейся в болото, земле? Под непрекращающимся дождем?
Я и сама высовываю покрасневший нос и с любопытством и какой-то острогой осматриваю окрестности.
– Если мне не изменяет память, то вон за тем холмом вполне неплохая поляна, которую часто используют путники, – придерживает лошадь Сил. – Там даже есть прилично обустроенное место для костра и можно наломать лапника для небольшого шалаша.
