К нашему приходу уже подготовлены фрукты и десерты. Я опускаюсь на мягкий диван, все еще продолжая восторженно озираться по сторонам, и отправляю в рот большую сочную малину.
— Тут очень красиво, — жмусь к нему. — Как ты придумал?
— Решил, что хочу оказаться с тобой вдвоем там, где не будет посторонних людей. Необитаемого острова возле Москвы нет, но зато есть Москва-река, по которой можно отплыть подальше от всех.
Я кладу голову ему на плечо и растворяюсь в этом прекрасном моменте: я, он, нереально красивая яхта и природа вокруг. Мне кажется, в моей жизни еще не было момента счастливее, чем этот.
Леша тянется к клубнике и баллончику взбитых сливок. Трясет его в руках, затем выдавливает пышную пену на ягоду и подносит к моему рту. Я откусываю верхушку клубники, а Леша ее за мной доедает.
— Это лучшее свидание в моей жизни, — говорю, прижимаясь к Алексею еще плотнее.
Я жду, что Леша довольно улыбнется, но вместо этого он хмурится.
— И много у тебя было свиданий?
— Эээ, — теряюсь. — Ну ты же знаешь, что я встречалась с Данилом.
— Ага, с этим дебилом, — отвечает со злостью.
Его руки сильнее сжимают мою талию. Становится даже немного больно.
— А у тебя сколько девушек было?
Лучшая защита — это нападение.
Леша просто молча на меня смотрит, продолжая хмуриться. В школе он недолго встречался только с одной девочкой, это было в 9 классе. Но, тем не менее, я знаю, что недостатка в противоположном поле у Алексея никогда не было: девчонки из соседнего лицея, американки и европейки из его поездок по США и Англии, женские группы поддержек на его соревнованиях по плаванию…
Да и во время нашего первого раза на девственника Леша похож не был. Знал, где и как нужно до меня дотронуться, чтобы было приятно, а не противно.
Вдруг эта мысль неприятно колет в сердце. Настроение тут же ползет вниз, а улыбка, которая еще несколько секунд назад красовалась на моем лице, сводится в тонкую линию губ.
Он не отвечает.
— Так сколько у тебя было девушек до меня? — голос звучит с истеричными нотками.
— Любил я только тебя.
— А которых не любил, но тем не менее они были?
Леша качает головой и привлекает меня к себе.
— Дурочка, — шепчет на ухо и тут же целует в висок. — Я тебя люблю. Те-бя, — повторяет по слогам.
Я хочу ему верить. Сейчас, когда Леша ведет носом по моей шее и целует ее, я хочу ему верить. Но…
Почему он любил меня, а был с другими?
— Ты моя, слышишь?
— Твоя, — тихо отвечаю. — А чья же еще?
Леша целует меня в губы, но я слегка отстраняюсь и недоверчиво на него смотрю.
— А ты мой? — неуверенно спрашиваю.
— Полностью и без остатка!
Он подхватывает меня и пересаживает к себе на колени. Я вытягиваю ноги на диване и укладываю голову ему на плечо. Алексей гладит мои волосы, которые слегка треплет ветер, а затем резко встает и начинает кружить меня по палубе.
— Аааа, — смеюсь от неожиданности. — Леша, чтобы делаешь!?
— Радуюсь нашему первому свиданию, — останавливается, запыхавшись.
— Поставь меня, я тяжелая, — кокетничаю.
— Совсем нет. Легкая, как перышко. Я всю жизнь буду носить тебя на руках.
— У меня есть ноги.
— Они слишком красивые для того, чтобы ходить.
Леша снова кружит меня, пока перед глазами не начинает все плыть. Едва удерживаясь на ногах, он крепко меня целует. Я зажмуриваюсь, а перед глазами все равно пляшут мурашки. Дыхание сбилось, и я почти задыхаюсь от поцелуя, но все равно чувствую себя самой счастливой.
— Давай посмотрим, что тут еще есть, — Леша тянет меня за руку к крутой лестнице, ведущей вниз.
Мы спускаемся и оказываемся в обставленной дорогой мебелью гостиной бежевого и коричневого цветов. Здесь большой бар, домашний кинотеатр, бильярдный стол и огромное панорамное окно, из которого открывается вид на все, что мы проплываем.
— Тут вроде еще кухня есть и каюта.
Леша ведет меня дальше, и мы действительно оказываемся на кухне с островком посередине. Она не большая, но тут вполне можно приготовить ужин. Далее идет каюта. Это спальня, похожая на шикарный номер в гостинице: кровать размера king size, мягкий ковер на полу, комод, встроенный шкаф, женский туалетный столик и опять же огромное панорамное окно, которое можно зашторить. Отдельная дверь ведет в большую ванную, из которой виднеется джакузи.
Леша подходит ко мне сзади и крепко обнимает, целуя в макушку, пока я продолжаю с удивлением оглядывать эту неземную роскошь. Я далеко не из бедной семьи, у моего дедушки в Париже двухэтажная квартира на Елисейских полях, но это…
Это просто не передать словами.
— Ты арендовал яхту? — уточняю, слегка прочищая горло.
— Да. До конца лета она наша.
Я поворачиваюсь к Леше, оставаясь в его объятиях.
— Ты шутишь? — не верю, что это может быть правдой.
— Нет. Я арендовал для нас эту яхту до сентября.
Я, должно быть, приоткрываю от удивления рот.
— Мы можем тут жить, здесь есть все необходимое. Хочешь? — говорит на полном серьезе.
— А что мы скажем родителям? — растерянно спрашиваю.
— Что мы любим друг друга, и это навсегда.
Я утыкаюсь лицом в его грудь, чтобы скрыть довольную улыбку. Леша ведет ладонью вверх по моей спине и останавливается там, где начинается молния платья. Чувствую, как он задерживает дыхание, а затем, рвано выдохнув, приступает расстегивать молнию. Он делает это медленно, будто наслаждается процессом.
Я слегка отстраняюсь от Алексея, и платье с шумом падает на пол, оставляя меня в белом кружевном белье. Кожа тут же покрывается мурашками. В помещении не холодно, значит, это от волнения. Или от того, как Леша смотрит на меня.
Он блуждает по мне взглядом, полным восхищения, желания и любви. Кладет ладонь мне на шею и ведет ею вниз, проходясь по груди и до низа живота.
— Ты очень красивая, Наташа, — говорит хрипловатым голосом.
Я никогда не считала себя какой-то особенно красивой. Мне всегда казалось, что у меня обычная внешность. Да, у меня длинные стройные ноги, красивая фигура, грудь уверенного второго размера, правильные черты лица, но в этом нет ничего сверхъестественного. Таких девушек пруд пруди.
Но люди почему-то думают иначе. Раньше мне это льстило, но сейчас, когда я ловлю на себе сальные похотливые взгляды незнакомых мужчин, мне становится неприятно и хочется помыться. А чем старше я становлюсь, тем больше таких взглядов в мою сторону. И мне категорически не нравится то, о чем думают мужчины на улице, когда смотрят на меня. Это унизительно.
