Я безоговорочно и во всем верю Леше, но сейчас он ошибся. Через полгода я научусь стоять без посторонней помощи, делать небольшие шаги, но все-таки не ходить полноценно, и уж тем более по подиуму. Но даже такой результат будет для меня успехом.
В конце апреля я покидаю реабилитационный центр и возвращаюсь в Золотой ручей. Ко мне домой снова начинают ходить врачи, чтобы не потерять достигнутый результат и, может быть, приобрести новый. Постепенно у меня получается передвигаться все лучше и лучше, а в какой-то момент даже получается спуститься с лестницы. Правда, приходится обеими руками опираться на перила, а Леше идти рядом, чтобы в любой момент поймать меня. Но все-таки я делаю это — сама спускаюсь по ступенькам.
— У меня для тебя сюрприз, — говорит мне Леша в один из вечеров перед тем, как уйти к себе домой.
— Какой? — заинтригованно спрашиваю.
— Увидишь. На субботу и воскресенье ничего не планируй.
— Ты же знаешь, что у меня нет никаких планов, кроме врачей и физкультуры.
— Родителям скажи, что мы уедем на выходные.
— Только ты и я все выходные? — удивляюсь с замирающим сердцем.
— Да. Только ты и я.
За девять месяцев наших возобновившихся отношений по понятным причинам кроме поцелуев у нас ничего не было. И сейчас, когда Леша говорит, что мы уедем куда-то на выходные, я эти выходные жду больше, чем ждала в детстве Новый год и день рождения.
Леша заезжает за мной в субботу днем сразу после моих занятий, повязывает на глаза повязку и куда-то везет.
— Почему мне нельзя смотреть? — капризничаю.
— Потому что это сюрприз.
— Но мы же еще едем.
— Ты не должна видеть дорогу.
Надуваю в недовольстве губы, но, естественно, на самом деле не обижаюсь. Чем дольше мы едем, тем сильнее я ерзаю в нетерпении на сиденье. Часа через два с половиной Алексей наконец-то паркует автомобиль.
— Мне уже можно снимать повязку?
— Нет.
Он выходит из автомобиля и помогает вылезти мне.
— Тут далеко идти, я тебя понесу.
Меня удивило, что Леша сказал не брать с собой инвалидное кресло. По его словам, я смогу передвигаться сама. Он привез меня в какой-то маленький домик, где мы проведем выходные у камина?
Алексей подхватывает меня на руки и куда-то несет. Когда человек ничего не видит, у него обостряются другие органы чувств. Я отчетливо чувствую влажный воздух, как будто мы у водоема. Слух улавливает крики птиц и скрип деревянных половиц, по которым ступает Леша.
Догадка закрадывается в голову, и я чувствую, как сердце начинает стучать с утроенной силой. Я уже чувствовала раньше этот влажный воздух, слышала крики этих птиц и скрип этих половиц.
— Мы пришли, — он аккуратно опускает меня на ноги, но продолжает поддерживать. — Ты плачешь? — удивляется, когда видит, как из-под черной повязки по моим щекам текут слезы.
— От радости.
— Догадалась уже?
Киваю головой.
— Ну снимай повязку.
Я быстро срываю с глаз черную ткань и наконец-то вижу ее — большую, белоснежную и самую красивую на свете: нашу яхту. Но сквозь пелену слез в глазах я замечаю на ней одну деталь, которой раньше не было.
На белой поверхности золотыми буквами написано мое имя на английском — Natalie.
— Почему на ней мое имя? — удивляюсь.
— Потому что она твоя.
Я в недоумении поворачиваю к Леше голову.
— В смысле моя?
— В прямом. Это твоя яхта, Наташа, я дарю ее тебе.
— Но… — в шоке моргаю глазами. — Как? — только и могу вымолвить.
Леша с улыбкой вытирает с моих щек слезы.
— Я хотел снова арендовать ее на лето, а оказалось, что ее выставили на продажу. Ну я и купил.
— А откуда у тебя деньги?
— Мама платит мне зарплату с тех пор, как мне исполнилось 13 лет. А у нас в «Капитал-Строе» зарплаты очень высокие, так что за столько лет работы я накопил. Пойдем?
Я все еще в шоке, поэтому не могу сдвинуться с места. Леша подхватывает меня на руки и заносит на палубу.
Здесь ничего не изменилось. Даже капитан тот же, и он узнает меня. Как и раньше, у диванчиков стоят фрукты и шампанское в ведерке со льдом. Мы подходим туда и садимся. Яхта отплывает от причала, посторонние звуки затихают, и мы остаемся наедине друг с другом.
— Леша, я счастлива с тобой, — вдруг говорю, все еще не веря в происходящее.
— А я с тобой, — он целует меня в висок.
— Ты знаешь, мне уже даже ходить по подиуму не надо. Мне достаточно того, как я хожу сейчас.
— Ты будешь ходить еще лучше, — уверенно говорит. — И будешь бегать. А на свадьбе мы будем танцевать.
— На какой свадьбе? — удивляюсь.
— На нашей, — невозмутимо отвечает.
Я смотрю на него во все глаза. Мы ни разу не говорили об этом. Да какая может быть свадьба, когда я в инвалидной коляске?
Спокойствие на его лице сменяется тревогой, затем испугом. Я вдруг понимаю, что молчу уже неприлично долго.
Обвиваю руками его шею и притягиваю к себе.
— Я хочу танцевать вальс, — тихо говорю на ухо.
Эпилог
Семь лет спустя
Я выхожу из «Капитал-Строя» поздним вечером. Переговоры с китайцами затянулись. Их попытки уговорить меня реализовать совместный проект на Дальнем Востоке в какой-то момент уже стали подбешивать. С одной стороны, все выглядит довольно неплохо: пополам вкладывается в строительство жилого комплекса на 25 тысяч человек, пополам делим прибыль. Но это ведь хитрожопые китайцы. Да и зачем они мне? Если я захочу, и так смогу застроить весь Дальний Восток.
Я сажусь в автомобиль и еду за Наташей. Моя жена еще больший трудоголик, чем я, как оказалось. Модельное агентство Натали Кузнецовой-Готье гремит на всю страну как главная кузница манекенщиц. У папарацци даже шутка есть: Кузнецова кует моделей. И это действительно так. На Наташины кастинги приезжают девушки со всей России. Многих она раскрутила до уровня топ-моделей, и они теперь снимаются для самых известных домов моды.
Я паркуюсь у ее агентства и захожу внутрь. Иду по коридору на Наташин строгий голос и оказываюсь в большом зале, отделанном декорациями. Здесь три зоны: бар, офис и домашняя гостиная. В каждой из зон по девушке позируют фотографам. У стены толпятся еще человек пять. Все они до ужаса напуганы.
Наташа сидит на стуле напротив декоративного офиса.
— Ты должна убедить меня обратиться за юридическими услугами именно в эту компанию. Не надо так раздвигать ноги и вываливать сиськи. Человек, который срочно ищет юриста, находится в сложной жизненной ситуации, ему нет дела до твоих сисек. К тому же это может быть женщина.
