– Но мне как-то неловко, – не унималась Лиза.
– Неловко штаны через голову надевать, – Тарас заржал, как жеребец, и скрылся в сенях.
Лиза беспомощно оглянулась на шофера, который аккуратно складывал доски у забора. Господи, и как ее угораздило влюбиться в такого насмешника и циника! А ведь она влюбилась! Как девчонка, с первого взгляда. Лиза вздохнула и пошла в дом вслед за Тарасом. Тот уже сидел за столом и хлебал наваристые щи. Гелена доставала из духовки румяную курочку.
– Сидайте, – пригласила она Лизу.
Тон у нее был приветливый. Лиза почувствовала, как напряжение немного отпускает. Она оглядела комнаты – все чистенько, полы вымыты, полочки блестят. Нет, воистину эта парочка – подарок судьбы для одинокой стареющей городской жительницы.
После обеда Лиза подсчитала расходы и ужаснулась. Они за один день потратили две трети месячного бюджета! Жильцы исправно высылали деньги на карту, но до платежа оставалось еще две недели. «Идиотка, – ругала себя Лиза. – Зачем нужен был этот телефон? Покупаешь молодого любовника? Стыд и срам». Через пару дней все жители деревни поймут, что к чему, и подымут ее на смех.
Тарасу, однако, она ничего не сказала. Он после трапезы поднялся вздремнуть, пообещав, что к вечеру примется за крышу. Лиза сидела за столом и смотрела, как Гелена тщательно моет посуду – сначала намыливала, затем споласкивала, после оттирала содой неочищенные места. Работа спорилась в ее ловких руках. Лизе захотелось завязать с ней разговор. Пусть расскажет о Тарасе побольше. Что вообще он любит, каким был в детстве, как учился и так далее.
– Нравится вам в Сомове? – спросила она, чтобы как-то начать беседу.
Гелена, не отрываясь от своего занятия, кивнула:
– Нравится. Я правда почти ничего не успела посмотреть. Сбегала вот в магазин, закупилась продуктами да с молочницей подружилась. Она сметаны дала, молочка, маслица. Так вроде народ неплохой, в основном старики одни. У нас на родине село большое было. Там много молодежи жило. Супермаркеты были, кинотеатр, развлекательный центр. Но началась война, и все пропало. В кинотеатр бомба попала, одни руины остались.
– Сочувствую, – искренне проговорила Лиза. – Значит, вы совсем одни с братом остались?
– Одни. Тетка есть в Киеве, но она нас ненавидит. Да и зачем нам у нее прихлебалами быть, когда можно здесь неплохо устроиться? Руки, голова на месте. – Гелена домыла последнюю тарелку, откинув со лба темную прядь, вытерла руки о передник и присела к столу рядом с Лизой. – Телефон-то зачем Тараске купили? – Она посмотрела на нее пристально и пронзительно своими огромными черными глазами. Лиза замялась, не зная, что ответить. – Зря балуете его подарками, – жестко сказала Гелена. – Он деньги считать не любит. Ему все надо. Раз позволила, будет дальше просить.
Лиза мучительно покраснела. Гелена говорила с ней так, будто произошедшее этой ночью было само собой разумеющимся. Эдак, по-свойски, советовала, как лучше вести себя с братом.
– Я… я не знаю, как вам все объяснить, – неуверенно начала Лиза, но Гелена решительным жестом остановила ее.
– Во-первых, зачем снова на «вы»? Мы же договорились. А во‐вторых, ну да, знаю я все, что приключилось. Не глухая, слышала. Тараска, он такой. Любая баба сразу ему дает, стоит только посмотреть. А что разница меж вами большая, так не берите в голову. У женщины возраста нет. Любая желает быть молодой и счастливой. Любая! И если мужчина ее хочет, значит, она ему подходит, несмотря на возраст.
Лиза слушала Гелену и удивлялась. Вроде совсем еще молодая, а говорит как умудренная богатым жизненным опытом. Слова ее действуют успокаивающе: легко от них становится на душе, свободно! Лиза не выдержала и прослезилась. Не так, как ночью, без бурных рыданий. Однако Гелена заметила, что она плачет.
– Ну, ну, будет. – Она погладила Лизу по плечу. – Тараска – парень незлой. Балованный, да, жадноватый. Но отходчивый. Я ведь отчего разговор завела – разорит он вас. Как пить дать, в два счета. Машину будет просить.
– Уже, – Лиза улыбнулась сквозь слезы.
– Ну вот. – Гелена добродушно усмехнулась.
Лизе захотелось обнять ее, что она и сделала.
– Знаешь, давай будем на «ты». Своих детей Бог мне не дал. Будешь для меня как дочка. – Тут Лиза поняла, что сморозила глупость. Если Гелена дочка, кто тогда Тарас? – Как сестра, – поправилась она и вопросительно взглянула на нее.
Та улыбнулась и кивнула.
14
…Ольга зябко поежилась и плотнее запахнула на груди теплую вязаную шаль. Михайловна экономит дрова, в избе холод собачий. Тянет из всех щелей. Ольга уже месяц кашляет по утрам. Кашель муторный, мокрота не отходит, сидит где-то глубоко в легких, булькает словно вода в котле. Напрасно Ольга целый день пьет кипяток, надеясь размягчить грудь. Все без толку.
Она взглянула на часы: шесть вечера. Где Светку носит? Ушла в обед и до сих пор не вернулась. Сказала, прогуляется по деревне, надоело дома сидеть. А где гулять-то? Деревня махонькая, домов тридцать, не более. На дворе студеный март, снег совсем не стаял. Ботинки у нее худые, не зимние, ноги наверняка застыли. Эх, Светка, Светка, где наш папка? Неужто лежит в земле сырой на чужбине далекой? И не доехать, не дойти, не поцеловать могильный крест, не поплакать вволю на свежем холмике.
Ольга смахнула с глаз слезы и, неудачно вдохнув воздух, зашлась в судорожном кашле. Пока она корчилась, хватаясь за приступок, в горнице послышались веселые шаги. В комнату заглянула Света.
– Ма! Ты чего?
Она с испугом смотрела на бескровное лицо матери. Ольга наконец совладала с кашлем и без сил опустилась на кровать. Пошарив в кармане, она вытащила платок и приложила к губам. Белая ткань окрасилась розовым.
– Черт, – тихо выругалась Ольга и набросилась на Светку: – Ты где была? Темно уже, холодно. Не хватало еще тебе слечь!
– Мам, я не замерзла. Я… в гостях была.
Светка сияла. Было видно, что ей не терпится поделиться радостью.
– В гостях? – удивилась Ольга. – Какие еще гости? У кого?
– У Мариулы. Это подружка моя.
– Странное имя. Она кто по национальности, твоя подруга?
– Мам, ты только не ругайся. – Светка подошла и обняла Ольгу за шею.
Та почувствовала тревогу.
– Говори. Что?
– Мариула цыганка, и ее мама тоже. Тут их много, человек десять. Они с самого начала войны здесь живут.
– Цыганский табор? – не поверила Ольга. – Не может быть. Почему я до сих пор никого из них не видела?
– Они на другом краю деревни, той, что у самого леса. Четыре дома рядом.
– И ты туда ходила? – вскипела Ольга. – Разве я тебе позволила? Мало ли что могло случиться. А вдруг бы тебя кто-то обидел!
– Никто меня не обидит. Я уже не маленькая. – Светка улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки, точь-в-точь как у Виктора.
