Вокруг продолжалась невидимая свистопляска. Незримые духи водили хоровод вокруг печки, мансарда заходилась жутким скрипом. Даже Мотик почувствовал неладное, поджал хвост и, крадучись, залез под кресло.
Лиза кинула отчаянный взгляд на икону в углу. Надо пойти туда, встать на колени и продолжать молиться, просить у Божьей Матери заступничества от дьявольской силы. Но как сделать хотя бы шаг из плотного кольца окружившей ее нечисти? Лиза стояла у печки, раскинув руки точно распятая и чувствуя спиной спасительный жар кирпичей. Так, по крайней мере, ее не тронут сзади. Впереди же была ледяная бездна. Она надвигалась медленно, но неумолимо. Лиза зашептала слова молитвы. Ей показалось, что мертвенный холод, витавший у ее лица, немного рассеялся. Она возвысила голос.
– О Пресвятая Госпоже Владычице Богородице! Воздвигни мя, рабу Божью, Елизавету, из глубины греховныя и избави мя от смерти внезапныя и от всякого зла. Подаждь, Госпоже, нам мир и здравие и просвети нам ум и очи сердечныя, еже ко спасению, и сподоби ны, грешныя рабы Твоя, Царствия Сына Твоего, Христа Бога нашего: яко держава Его благословенна со Отцем и Пресвятым его духом…
Печь давно догорела и погасла. Мотик вылез из-под кресла и улегся на свою лежанку, а Лиза все стояла и повторяла слова молитвы. Она знала, что зло никуда не делось, оно тут, рядом, совсем близко. Но почему-то не трогает ее до поры до времени, не убивает. Знала она так же, что это обязательно случится. Совсем скоро, возможно, уже завтра. В ее душе поселились обреченность и смирение. Значит, так тому и быть. Сделать ничего нельзя. Ничего…
28
… – Ну, ты как? – Виктор вопросительно смотрел на Ольгу, стоящую на коленях перед раскрытым чемоданом.
– Почти все. – Она встала, приблизилась к нему и обняла за шею. – Даже не верится, что мы уедем из этой дыры.
– Не говори так. – Виктор добродушно усмехнулся. – Красивая деревенька. Если бы не война, не немцы, которые стояли здесь еще год назад, вообще отлично бы было.
– И все-таки это не Ленинград.
– Ну, разумеется, нет. Зато теперь посмотришь, что такое Москва. Сестра ждет вас. Эх, коли не моя контузия, я б ей уже полгода назад написал!
Ольга кивнула и погладила мужа по щеке. Со сводной сестрой Виктора по отцу, Анной, они никогда не общались. Отец Вити бросил их с матерью, когда сыну было десять. Ушел к другой, а позже уехал с ней в столицу. Там у них родилась дочка. Виктора, конечно, никто в новой семье не ждал. Тем более они жили с матерью в селе под Ленинградом, а до Москвы, казалось им в то время, как до Луны. Потом, гораздо позже, когда Виктор уже вырос, отучился, стал молодым специалистом и перебрался в Ленинград, отец вдруг разыскал его. Позвал к себе в гости, познакомил с маленькой Аней. С тех пор они изредка переписывались. Один раз Виктор приезжал к ней в Москву, когда уже был женат на Ольге и та ждала Светку. И вот сейчас Анна сама объявилась. Из Ленинграда переслали письма от нее, в которых она звала жену и дочь Виктора к себе, обещала кров и еду.
– Ладно. – Виктор мягко отстранил от себя Ольгу. – Давай заканчивай. Скоро машина придет. Она ждать не будет, я и так с трудом договорился. Света где? С утра убежала куда-то, да так и не вернулась.
– Попрощаться пошла.
– С этой вот цыганкиной дочерью?
– Ее зовут Марушка. – Ольга приблизилась к шкафу, распахнула дверцу и задумчиво оглядела опустевшую полку.
– Оль, нам надо спешить, – мягко, но настойчиво повторил Виктор. – Может, мне стоит сходить за Светой?
– Не надо. Я сама. – Ольга решительно защелкнула чемодан и пошла к порогу.
– Только недолго, прошу тебя. – Виктор посторонился, давая ей дорогу.
Ольга шла по знакомой тропинке. Вот молоденькая рябинка, ее ягоды уже начали наливаться соком. Вот крохотный ельничек – Ольга как-то нашла там сразу три боровика. Вот глубокая канава, всегда полная воды, в которой живут лягушки и громко квакают по вечерам. Вот и старенький, полусгнивший забор, а за ним покосившийся домишко, с яркими цветастыми шторами на рассохшихся окнах. Ольга толкнула калитку и сразу увидела Светку. Та стояла посреди двора и плакала, размазывая по лицу слезы. Рядом ревела Марушка. Зарина качала на руках младенца и тихо увещевала их:
– Будет вам. Хватит сырость разводить. Радоваться надо – папа Светин живой с войны вернулся. А вы плакать.
– Я скуч-а-ать буду-у. – Светка зарыдала еще горше и обхватив Марушку за плечи, прижала к себе.
– И я-я, – тут же подхватила та. Они заплакали дуэтом: Светка тоненько, Марушка баском. – А ну хватит, – тихо, но твердо и решительно проговорила Ольга. – Перестаньте. Даст бог, война окончится, и мы приедем к вам в гости. Или вы к нам.
– Лучше вы. – Зарина сдержанно улыбнулась и проворно подхватила за шиворот среднего сына, который споткнулся о булыжник и едва не клюнул носом землю.
Ольга быстро подошла к ней, взяла за руку.
– Послушай! Ты мне как сестра. Я… я никогда не была так близка ни с кем, кроме мужа. Я очень тебя люблю. Мы уедем, а вы перебирайтесь к нам в дом. Я уговорила хозяйку, она не будет против. Тебе с детьми там будет лучше, чем в этой тесноте. В спальне есть кровать. Можно лечь втроем. Есть шкаф. Повесишь туда свои вещи. Печка хорошая, не то что здесь.
Зарина колебалась. Ольга видела, что ей боязно.
– Тебе не стоит ничего опасаться. Бери отца, детей и переселяйся. Я оставлю тебе свой московский адрес. В шкафу на полке будет лежать бумажка. Напишешь мне, когда захочешь. И я тебе буду писать. Никогда не забуду, что ты для меня сделала.
Огромные черные глаза Зарины вдруг наполнились слезами. Ольга растерялась. Она никогда не видела, чтобы та плакала.
– Храни тебя Господь, – глухо проговорила Зарина. – Я тоже буду помнить тебя. И Свету. А жизнь у вас будет долгая и счастливая – я это вижу.
– Верю. – Ольга кивнула и быстро, порывисто обняла Зарину. – Прощай.
– Прощай.
Ольга пошла к калитке, по дороге крепко взяв Светку под тощий локоток.
– До свидания! – на ходу, обернувшись, крикнула Светка Марушке. – Я вернусь!
– Я буду ждать! – в ответ прокричала та.
Громко и пронзительно заплакал младенец. Они вышли со двора.
– Мам! – Светка смотрела на Ольгу ясными глазами, на ее щеках высыхали слезы. – А мы поедем в Москву?
– Поедем.
– На машине, которую за папой прислали?
– На машине.
– Ура! – завопила дочка и, подпрыгивая, понеслась вперед по дорожке…
29
Лиза впала в прострацию. Она не знала, как быть. Молитвы не помогали – свистопляска в доме повторялась ежедневно. Отчасти Лиза привыкла к ней, если это можно так назвать. Она уже не испытывала предобморочной дурноты, заслышав знакомые скрипы и шорохи. Просто делала свои дела – готовила, стирала, убиралась. А вот Мотик реагировал на нечистую силу гораздо сильнее: начинал жалобно пищать, приникал к полу и по-пластунски уползал под диван или кресло. Там он сидел до тех пор, пока шабаш в доме не стихал. Происходило это, как правило, под утро, а начиналось часов в семь вечера.
