Витвицкий открыл корочки, прочитал вслух: – Комитет государственной безопасности СССР. Горюнов Олег Николаевич, майор, – после чего вернул удостоверение Горюнову, посмотрел на него выжидательно. – И давно вы в Комитете?
– Вы же не думали, что Государственная безопасность пустит дело такого масштаба на самотек. Нужен был контроль. Нужен был куратор. Вот он, перед вами, – Горюнов чуть театрально склонил голову.
Витвицкий сглотнул, посмотрел на бутылку.
– Так что, Виталий Иннокентьевич, выпьете? – поинтересовался Горюнов.
Витвицкий кивнул, принял у Горюнова стакан с коньяком, тихо спросил:
– Почему же вы решили рассказать мне об этом теперь?
– Потому же, почему дал полный расклад по твоей версии в Москву. Потому что Брагин – паршивое назначение, на которое я не могу повлиять. А твоя позиция мне кажется перспективной.
Витвицкий вертел стакан с коньяком, обдумывая услышанное, затем сел, отставил коньяк, посмотрел на Горюнова.
– И что дальше?
– Работать будем, что же еще, – усмехнулся тот, наливая себе.
Спустя час на столе стояла практически пустая бутылка и два стакана, в одном из которых янтарно поблескивал так и не выпитый Витвицким коньяк. Горюнов, прощаясь, сказал:
– На всякий случай: об этом нашем разговоре знать никому не стоит.
– Я понимаю, – кивнул Витвицкий.
– И не раскисай, капитан. Непробиваемой глупости кругом полно. Просто помни, что ты не один против всех, и не трать силы впустую.
Горюнов протянул Витвицкому руку. Капитан искренне ответил на рукопожатие.
– Олег Николаевич, я хотел… То есть я должен…
– А вот извиняться передо мной не надо, – Горюнов хлопнул Витвицкого по плечу.
– Спасибо.
– Бывай, капитан. Но не расслабляйся. Брагин просто так тебе это не оставит, помяни мое слово.
Горюнов вышел. Витвицкий закрыл за ним дверь, вернулся к столу, взял свой стакан с так и не выпитым коньяком, походил с ним от стола к окну и обратно, о чем-то напряженно размышляя. Спохватившись, пошел в ванную комнату, вылил коньяк в раковину и тщательно вымыл стакан.
* * *
Овсянникова приехала в Батайск к десяти и в начале одиннадцатого уже была в кабинете старшего лейтенанта Куликова, который вел дело.
– Ирина Алексеевна, доброе утро. Все знаю. Уже звонили, сказали, что дело вы у нас не заберете. Но я рад вашему участию, – улыбнулся грузный Куликов, поднимаясь из-за стола.
– Попробуем поработать вместе, – кивнула Овсянникова. – Что нового?
Куликов указал на стул напротив, сел, развернул к Овсянниковой раскрытую папку с делом.
– Ничего особенного. Свидетельские показания товарищей из лесхоза, которые нашли тело. Еще пришел развернутый отчет по трупу.
Овсянникова взяла отпечатанный на машинке отчет экспертов, пробежала глазами.
– По характеру ножевых вы и так все знаете, – продолжил Куликов. – Девушку убили в другом месте. Тело привезли и выбросили несколько дней назад. Из интересного, обратите внимание, на теле и остатках одежды обнаружены следы краски бежевого цвета и волокна овечьей шерсти.
– И краска автомобильная, – кивнула Овсянникова.
– Тело могли везти в багажнике, и тогда это краска с внутренней стороны багажника.
– А овечья шерсть? Вряд ли убийца перевозил в том же багажнике овец, – сказала Овсянникова.
– У вас ведь нет своей машины? – неожиданно спросил Куликов.
Овсянникова отрицательно покачала головой.
– Автомобилисты часто используют чехлы, чтобы не портить сиденья. Чехлы бывают разные, в том числе из овечьей шерсти, мохнатые такие. Очень модно сейчас, – объяснил Куликов.
– Что еще раз подтверждает, что наш убийца либо частный автовладелец, либо имеет отношение к автомобильной отрасли? – прищурилась Овсянникова. – Стоит проверить все предприятия автотранспорта.
– Обижаете, товарищ старший лейтенант, – улыбнулся Куликов. – Мы здесь провинциалы, конечно, но не дураки. Уже проверяем.
* * *
Начальник батайской автобазы Тихонов был недоволен. Вместо того чтобы нормально работать, ему пришлось заниматься совершенно зряшным, с его точки зрения, делом: общаться с милицией.
Тихонов шагал вдоль боксов с машинами, то и дело поглядывая на белобрысого лейтенанта, фамилию которого он сразу забыл, помнил только имя – Николай.
– Помещение я вам выделю, – бубнил Тихонов. – Опросите, кого посчитаете нужным. Только зря вы так. У нас контингент приличный. Впустую время потратите.
– Разберемся, – кивнул Николай.
В стороне было припарковано несколько легковушек. Среди них выделялись ухоженные «Жигули» Черемушкина. Николай остановился, подошел ближе, заглянул в салон. На передних сиденьях белели чехлы из овчины.
– А это чей жигуль? – поинтересовался милиционер.
Начальник автобазы поморщился.
– Механика нашего. Кости.
– Неплохо у вас механики получают. Можно с ним поговорить?
Тихонов еще более скривился – милицейский визит явно затягивался – и молча указал на один из боксов, мол, прошу.
* * *
Черемушкин в рабочей одежде сосредоточенно гремел инструментом под капотом ЗИЛа.
– Черемушкин! Костя! – окликнул его слесарь, заходя в бокс.
Черемушкин дернулся, ударился головой о капот ЗИЛа, матернулся.
– Что такое?
– К начальству тебя вызывают. Срочно, – сказал слесарь, подходя к верстаку.
Черемушкин вытер руки ветошью, спрыгнул на землю.
– Что за срочность такая, Мишаня?
– Не знаю, – пожал плечами слесарь. – Менты там приехали. Тобой интересовались. В конторе ждут, в учебном классе. Ты это… натворил чего?
Черемушкин бодро хлопнул коллегу по плечу.
– Мишаня, я бы и захотел – не натворил. Когда? Дом – работа, работа – дом.
И не глядя сунув ветошь в руки слесаря, Черемушкин уверенным, широким шагом двинулся к воротам бокса. Впрочем, как только он вышел, вся его уверенность и напускная веселость исчезли, как с белых яблонь дым. Глаза Черемушкина забегали, ладони сделались влажными. Он закусил губу, лихорадочно соображая, на чем прокололся.
Войдя в контору, он остановился в коридоре у двери с табличкой «Класс инструктажа водителей и старших машин», достал из кармана обручальное кольцо, надел на палец, коротко постучал и распахнул дверь.
– Здрасьте. Вызывали?
– Здравствуйте. Гражданин Черемушкин Константин Геннадьевич? – спросил Николай, указывая на стул возле своего стола.
