– Александр Семенович, мне рассиживаться, сами знаете, некогда, – усевшись, сказал Брагин. – Давайте сразу к делу. Зачем звали?
Ковалев сел за свой стол, достал бутылку рома, рюмки.
– Тут вот старый кореш в Никарагуа ездил по обмену опытом с их полицейскими, жидкий сувенирчик привез, говорит – отличная штука. Продегустируем?
Брагин неодобрительно посмотрел на Ковалева, потом перевел взгляд на бутылку.
– Что это? – он прочитал по слогам. – «Рон. Флор де ка-на». Ну если только попробовать…
Ковалев ловко откупорил бутылку, разлил ром, поднял рюмку.
– За международное сотрудничество!
Брагин и Ковалев чокнулись, выпили.
– М-м-м-м, – преувеличенно восторженно промычал Ковалев, – волшебная вещь!
– Виски лучше. Но это тоже сойдет, – сухо ответил Брагин. – Вы о чем-то хотели поговорить?
Ковалев перестал улыбаться, но заговорил задушевным, доверительным тоном:
– Ты бы, Виктор Петрович, слез с Витвицкого. Он, конечно, заноза в заднице, но, как ни крути, прав оказался с этим Черемушкиным.
Брагин недовольно засопел: ему не понравилась фамильярность Ковалева.
– Выбирайте выражения, Александр Семенович! Я на Витвицкого не залезал. Обвинения в его адрес вполне оправданны! То, что Черемушкин маскировался под потрошителя, это понятно. А вот то, что мы до сих пор не можем потрошителя поймать, совсем не понятно! И капитан Витвицкий…
Ковалев разлил ром по рюмкам, сказал как бы между прочим, перебив Брагина:
– У него связи в Москве, имей в виду. О Некрасове слыхал? Главный спец по маньякам.
Брагин взял рюмку.
– И что?
– Учитель Витвицкого. Приезжал к нам сюда, консультировал. В общем, я тебе все сказал, а ты, надеюсь, услышал…
Брагин опрокинул в себя рюмку, шумно подышал, сердито уставился на Ковалева.
– Что я должен был услышать? Я повторяю: кто-то тут стучит потрошителю, понял? Кто-то из ваших.
– Витвицкий же москвич.
– Все равно ваш, давно тут сидит, – раздраженно сказал Брагин. – Если бы не стукач, мы бы потрошителя давно взяли.
– Вы бы – да, конечно, – саркастически заметил Ковалев.
Брагин раскраснелся и, забыв про уставное обращение, тоже перешел на ты:
– А ты не ехидничай! Думаешь, не знаю, зачем ты меня поишь? Думаешь, размякнет Брагин, как мякиш от хлеба? На вот!
И Брагин показал Ковалеву кукиш. Теперь разозлился Ковалев.
– Ты что, взбесился?! Была нужда тебя поить, переводить добро на говно. Просто хотел поговорить по-приятельски…
– Тоже мне приятель… – закричал Брагин. – Витвицкого покрываешь, значит, и сам замазан!
– Товарищ полковник! – Ковалев резко встал. – Я бы попросил!
– Я-то полковник! – Брагин, едва не уронив стул, вскочил, пошел к двери. – А вот ты-то – ненадолго! Свили тут, понимаешь, гнездо. В стране перестройка, а вы преступника покрываете…
– Вали давай! В НКВД еще нас всех направь, ага!
Брагин вышел, хлопнув дверью. Ковалев с грустью посмотрел на разлитый в рюмки и недопитый ром, аккуратно слил его в бутылку и убрал ее в стол.
– Перестройка у него, блядь, – пробормотал он. – А сам бухнул в рабочее время как «здрасьте». Правильно говорят: «Из человека москвича сделать можно, из москвича человека – никогда».
* * *
Чикатило украдкой достал запрятанный накануне за обувь нож, положил в портфель. Едва он защелкнул замки, в коридор вышла Фаина. После вчерашней размолвки супруги общались несколько натянуто и не смотрели друг на друга.
– Ты куда? – спросила Фаина.
– На дежурство. В дружину, – буркнул Чикатило, обуваясь.
Затем встал, накинул плащ. Она смотрела на него молча.
– Все, Фенечка, я пошел, – мягко, примирительно сказал Чикатило.
– Хоть бы поел, – вздохнула Фаина.
– Нет, дел много. На дежурстве перекушу.
– К скольким тебя ждать?
– Не знаю. – Чикатило пожал плечами. – Как обычно – поздно.
* * *
Ни на какое дежурство в этот вечер Чикатило не пошел. Спустя полчаса он пробирался между деревьев по тропинке в городском парке. Шел через заросли и, поплутав в полумраке, вышел к полуразрушенной будке. Совсем рядом было озеро и другая аллейка. По ней шла молодая женщина в плаще и беретике.
Андрей Романович, невидимый в зарослях, остановился, внимательно следя за нею, достал носовой платок, вытер слюнявый рот.
Женщина прошла мимо сидящего в кустах Чикатило. Он выждал несколько секунд, выскочил из кустов, в три широких шага догнал незнакомку, быстро оглянулся – никого – и достал из портфеля нож.
– Простите, пожалуйста… – заговорил Чикатило хрипло. Голос его дрожал от возбуждения.
Женщина повернулась на голос, и Чикатило сразу ударил ее ножом, схватил за шею и потащил в кусты. Через мгновение на аллейке снова не было ни души…
* * *
Тем же поздним вечером засидевшийся на работе Витвицкий закрыл наконец кабинет и шел по коридору к лестнице. Там его и нагнал Горюнов.
– Виталий Иннокентьевич, на минутку.
Витвицкий остановился.
– Слушаю вас.
– Я предупреждал вас в отношении Брагина, помните? – вполголоса сказал Горюнов. – А потом сказал, что можно его не опасаться.
Витвицкий кивнул.
– Так вот, ситуация, увы, изменилась. Как ни странно, его идею о пособнике потрошителя в рядах милиции поддержали в Москве. Товарищ полковник инициировал проверку всех без исключения участников нашего расследования.
– Но это же чушь! Ерунда какая-то! – вспыхнул Витвицкий.
– Боюсь, грядет масштабная охота на ведьм. Поэтому не подставляйтесь. То, как вы вычислили Черемушкина, встало Брагину поперек глотки, а он человек злопамятный. До завтра!
Горюнов пожал растерянному Витвицкому руку и исчез в лестничном проеме.
* * *
Чикатило выбрался из кустов, вытирая на ходу тряпкой портфель, на него попали капли крови. Выкинув тряпку, он осмотрелся – вроде бы на аллейке никого – и, поправив шляпу, быстрым шагом пошел по посыпанной песком дорожке к выходу из парка.
– Э, мужик! – раздался за спиной грубый голос.
Чикатило на секунду замер, напуганный этим окликом, даже слегка присел от неожиданности, затем медленно обернулся. В другом конце аллейки стояли два мужика, судя по сумкам и прислоненной к столбу складной лестнице – электрики-ремонтники. Один высокий, другой пониже с родимым пятном на щеке.
