Полковник бешено сверкнул глазами, но взял себя в руки, выдохнул.
– Не хочешь работать, клади рапорт! – бросил устало.
– Вы так говорите, как будто без меня по электричкам ходить некому, – сердито огрызнулась Ирина.
Ковалев выудил сигарету из пачки, чиркнул спичкой, прикуривая.
– Именно что некому, – подтвердил он, с усталой злостью выпуская струю дыма. – Брагин всех к проверке дальнобойщиков припахал. У нас теперь две спецоперации. И каждая требует полной отдачи. Людей вот только почему-то не удвоилось. Сколько было, столько и осталось.
Ковалев почувствовал, что снова заводится, и замолчал, зло попыхивая сигаретой. Овсянникова глядела на него с сочувствием.
– Так точно, товарищ полковник, – приняла решение старший лейтенант. – Есть отрабатывать «Лесополосу».
– Вот сразу нельзя так было? Обязательно выдрючиваться? – досадливо поморщился Александр Семенович.
– Разрешите личную просьбу?
Ковалев, вместо ответа, лишь устало махнул рукой, проси, мол.
– Александр Семенович, можно сделать так, чтобы о моих дежурствах не знал капитан Витвицкий? – тихо, словно нашкодившая школьница, попросила Ирина и осторожно посмотрела на полковника.
* * *
Капитан Витвицкий в это время шел по коридору рядом с директором семнадцатой автобазы.
– Конечно, любое содействие, товарищ капитан, – говорил на ходу директор. – Вот только не совсем понимаю, чем мы вам можем помочь.
Он остановился возле двери с табличкой «Отдел кадров», толкнул дверь и широким жестом пригласил капитана войти.
В кабинете пахло картоном и варено-копченой колбасой. Из-за стола навстречу Витвицкому поднялась упитанная тетка с высокой прической.
– Это Вера Михайловна, наш кадровик, – представил директор и кивнул на Витвицкого. – А это капитан Витвицкий из милиции.
– Виталий Иннокентьевич, – вежливо улыбнулся тетке капитан.
– Очень приятно, – немного заискивающе отозвалась Вера Михайловна.
– Так какого рода содействие от нас требуется? – Снова повернулся к Витвицкому директор.
– У нас проходит проверка по всем транспортным предприятиям области, – спокойно принялся объяснять капитан. – Для начала я бы хотел ознакомиться с личными делами ваших водителей. Это возможно?
– Конечно. – Кадровичка кивнула на стоящий вдоль стены солидных размеров шкаф, полки которого были уставлены папками. – Вон шкаф. Знакомьтесь.
– Простите, а которые полки с водительскими анкетами? – уточнил Витвицкий.
– Все, – легко отозвалась Вера Михайловна.
Витвицкий по-новому поглядел на стеллажи, оценивая объем бедствия. Потом перевел взгляд на кадровичку – вдруг женщина шутит? Но та явно не шутила, да и вообще сомнительно было, что она обладала чувством юмора.
Капитан подошел к шкафу, остановился в растерянности, не зная, с чего начать, и потянул на себя первую попавшуюся папку. Кадровичка наблюдала за Витвицким с сочувствием. Наконец сжалилась:
– Может, вас что-то конкретное интересует? Вы спросите.
Витвицкий поставил на место папку и с благодарностью поглядел на женщину.
– Среди ваших водителей судимые есть? – спросил напрямую. – Или, возможно, у кого-то из них родственники с психическими заболеваниями, передающимися по наследству?
Кадровичка крякнула и переглянулась с директором. Оба посмотрели на Витвицкого: не шутит ли?
– Ну и вопросы у вас, товарищ капитан. – Директор первым справился с чувствами.
– У нас психов нет, – сказала кадровичка с такой обидой, будто речь шла о ее родных детях.
– Не психов, – поправился Виталий Иннокентьевич.
– Говорю же, – сердито отозвалась Вера Михайловна. – Не, бывают такие, которые за воротник закладывают и по пьяни бузят. Вон Потапов по пьянке в милицию попал недели две назад. Но только это не на работе. Что они там в свой законный выходной делают – не мое дело. А так у нас все сотрудники нормальные.
– Вы уверены?
Кадровичка фыркнула и кивнула на шкаф.
– Не верите, проверяйте.
* * *
На кладбище Чикатило вернулся к вечеру, когда спала дневная жара. Нашедшие здесь последнее успокоение родственники жены его не интересовали, он шел в противоположную от могилы Одначевых сторону, в дальнюю часть нового кладбища, туда, где у самого забора оставались еще свободные участки. Тут не было пока ни могил, ни памятников, ни оградок, но участки уже разметили.
Андрей Романович направился к тому, возле которого росло высокое раскидистое дерево. Шаг его замедлился, глаза сделались пустыми. Чикатило остановился и какое-то время стоял не шевелясь, глядя на клочок земли рядом с могилами. Затем он медленно, будто пытаясь распробовать ощущение от каждого движения, опустился на колени, лег под деревом и растянулся на земле, примеряясь к месту.
Над головой шелестели на ветру листья дерева, сквозь ветви пробивались лучи заходящего солнца. Но умиротворение не пришло, у Чикатило снова, как днем, неприятно сморщилось лицо.
Он резко встал, оглядел могилы, бросил взгляд на клочок земли под деревом и, словно решив что-то для себя, быстро пошел прочь.
* * *
– Где вы были восьмого марта этого года?
– Я извиняюсь, вы на календарь смотрели? Я, товарищ капитан, дневник не веду, и память у меня самая обыкновенная, что было несколько месяцев назад, не помню, – говорил крепко сложенный мужик лет сорока с наколкой «Север» на правой руке.
Витвицкий устало помял виски пальцами. За день перед ним прошли десятки таких мужиков, похожих друг на друга и отвечающих примерно то же самое на одни и те же вопросы.
– По нашим данным, в этот период вы ездили в Шахты, – сообщал капитан другому дальнобойщику, здоровяку с суровыми чертами лица и серебристыми от седины висками.
– Может, и ездил, – нехотя отвечал тот. – Что я, помню, что ли? Вы по путевым листам сверьтесь, так вернее будет.
Личные дела, заинтересовавшие Виталия Иннокентьевича, разделились на две стопки. В одной лежали папки с анкетными данными уже опрошенных, в другой оставались анкеты тех, с кем он еще не успел побеседовать. Первая стопка росла, вторая редела. Только проку от этого по-прежнему не было.
– Пассажиров по дороге брали? – в который уже раз задавал вопрос Витвицкий.
– Какие пассажиры? По инструкции на маршруте пассажиры не положены, – с легким акцентом отвечал водитель.
Менялись люди, менялись лица, не менялись только вопросы и ответы.
– А если девушка на трассе проголосует?
– И что с того? Я женат. На хрена мне на трассе девушки? – это был стандартный ответ.
