Впрочем, иногда случались сюрпризы:
– Ну, вообще, бывает, конечно. За всеми грешки водятся, – неожиданно разоткровенничался темноволосый мужчина – уроженец братской республики. – Особенно когда на дальние расстояния. У нас же большей частью молодые мужики работают. Когда несколько дней кряду за баранкой, хочется походить, полежать, пожрать и, простите, это… баллоны слить.
– Со случайной попутчицей? – уточнил капитан.
– Почему случайной? Ты, командир, як дитятя. Это ж трасса. Там таких попутчиц… Они этим делом промышляют, деньгу зарабатывают.
Витвицкий снял очки и снова потер виски.
– Ну я пойду? – осторожно спросил сидящий напротив дальнобойщик.
Виталий устало посмотрел на мужчину. За окном густели сумерки, а в кабинете стало уже совсем темно.
– Да, – кивнул капитан. – Да, конечно. Спасибо.
Дальнобойщик встал и поспешно вышел. Витвицкий закрыл очередное личное дело. Опять мимо.
* * *
Кладбище манило его теперь как магнитом. Чикатило вернулся сюда с лопатой уже почти в темноте. В густеющих сумерках серая тень его, двигающаяся между могил, почти сливалась с пейзажем. Шаги еле слышно шелестели по дорожке.
Добравшись до знакомого дерева у дальнего забора, Чикатило остановился и заозирался по сторонам. Но предосторожности оказались напрасными: на кладбище в это время никого не было, тем более в этой части.
Воткнув лопату в землю, он положил под дерево портфель, сверху аккуратно примостил свернутый плащ, шляпу, затем засучил рукава, поплевал на ладони и принялся копать.
Работал он долго, основательно. Движения были четкими, выверенными, и усталости он, казалось, не знал вовсе. К середине ночи у забора под деревом образовалась неровная, выкопанная неумелой рукой могила, больше похожая на глубокую продолговатую яму, доходящую человеку среднего роста до плеча. Чикатило выбрался из ямы, ткнул в землю лопату, достал платок и вытер руки. После чего окинул плоды своих трудов оценивающим взглядом.
В ночи яма казалась похожей на раззявленный черный провал рта. Шуршала на ветру листва, темнели в стороне, в бледном свете луны, силуэты крестов над могилами.
Чикатило убрал платок, подошел к краю ямы и заглянул внутрь. Казавшаяся бездонной чернота выглядела удивительно манящей. Подчиняясь этому странному притяжению, Андрей Романович снова спустился в яму и лег, будто примеряя на себя могилу. Он лежал на дне, глядя на звезды, не то борясь со смертью, не то пытаясь осмыслить свои с ней взаимоотношения.
* * *
Милицейские будни – это вовсе не погони, слежки, схватки с преступниками и поиски улик на месте преступления. На девяносто процентов работа сыщиков состоит из писанины и совещаний. Острый на язык Липягин однажды сказал: «Главные органы работника УГРО – это три пальца, чтобы держать ручку, и длинный язык, чтобы забалтывать начальство».
Но с тех пор как расследование возглавил Брагин, совещаний стало многовато даже для таких видавших виды зубров сыска, как Липягин или Ковалев. На очередном собрании в кабинете Брагина все сидели с откровенно недовольными минами.
Витвицкий что-то помечал в блокноте, но когда Овсянникова скосила глаза и заглянула туда, то увидела, что ее ненаглядный Виталий Иннокентьевич на самом деле рисует чертиков и всяких уродцев, которые различными негуманными способами убивают человечка с погонами полковника.
Прототип этого человечка тем временем хорошо поставленным голосом вещал, взмахивая рукой:
– Плохо, товарищи. Было сказано: энергию перестройки – в практический результат. А у вас ни энергии, ни результатов.
Витвицкий подрисовал очередному человечку с полковничьими погонами рупор, из которого летел лозунг: «Энергию перестройки в практический результат».
– Товарищ капитан, я надеюсь, вы сейчас заняты отчетом, которого я от вас вчера так и не дождался? Что вы вчера делали? – вдруг, словно почуяв неладное, обратился Брагин к Витвицкому.
Витвицкий отложил ручку, закрыл блокнот.
– То же, что и позавчера, и три дня назад: опрашивал водителей по вашему заданию, – спокойно ответил он.
– И почему результат вашей работы не отражен документально? Это халатность, Витвицкий! – раздраженно бросил Брагин.
– А по-моему, это называется другим словом, товарищ полковник, – вспыхнул Витвицкий.
Сидящий рядом Горюнов еле слышно прошипел сквозь зубы:
– Полегче, капитан. Не гони лошадей.
Витвицкий то ли не услышал, то ли не захотел услышать. Он резко поднялся, посмотрел на Брагина.
– Как это понимать? – нахмурился полковник.
– Понимайте, как хотите, Виктор Петрович, но группа занимается откровенной ерундой, – рубанул Витвицкий. – Наш преступник не дальнобойщик.
– Так-так…
– Мы ищем даже не иголку в стогу сена. Мы ищем черную кошку в темной комнате, притом что ее там нет!
– Вот ты и раскрылся, капитан, – недобро усмехнулся Брагин.
– Не смейте мне тыкать!
– Предлагаешь мне называть на вы профнепригодного? За какие это заслуги?
Витвицкий покраснел, сжал кулаки.
– Капитан! – Горюнов повысил голос так, что услышали все, но Витвицкого было уже не остановить.
– Вы можете считать меня, кем вам вздумается. Но вся ваша болтовня – чистой воды демагогия. С тех пор как вы возглавили группу, мы только и делаем, что создаем видимость бурной деятельности. А сами топчемся на месте!
Брагин вдруг резко успокоился, посмотрел на Витвицкого с довольной ухмылкой.
– Молодец, капитан! Вот теперь тебе никакие связи в Москве не помогут.
– Что ж вы за человек такой, товарищ полковник? – в сердцах воскликнул Витвицкий. – Вам так важно неудобного сотрудника притопить? А то, что у вас убийца на свободе и, возможно, прямо сейчас кого-то убивает, – не имеет значения?
– Если он сейчас кого-то убивает, это будет на твоей совести, капитан, – отрезал Брагин.
– Потому что я вчера отчет не сдал? Вы сами себе отдаете отчет в том, что сейчас говорите?
– Пошел вон отсюда! – Брагин все же не выдержал, заорал, брызгая слюной. – И лучше сам рапорт напиши, пока с волчьим билетом не вылетел!
Витвицкий вышел, громко хлопнув дверью.
* * *
Новый фильм в провинциальном городке – всегда событие, особенно если это иностранный фильм «Хищник» про невидимого инопланетянина-убийцу и с Арнольдом Шварценеггером с пулеметом. Все мальчишки городка хотели попасть в зал, но не у всех были деньги. В число неудачников попал и десятилетний Саша. Билет стоил тридцать копеек. У Саши было только двадцать пять.
– Пацаны, ну дайте пять копеек. Не хватает. Жалко, что ли? – канючил он у друзей возле кассы кинотеатра.
