В машине повисло тягостное молчание.
– Я отдал снимок пальца Чикатило на экспертизу, – сказал Горюнов. – Результат будет завтра. И если действительно окажется, что укус совершила не собака, тогда у нас, по крайней мере, будет повод для задержания. А пока нужна тотальная слежка. Чтобы каждый его шаг, каждый чих и вздох…
– Мужики, вы с этого момента и до полуночи, – распорядился Липягин. – Потом пришлю смену.
* * *
После того как Витвицкий прочитал письмо Ирины, он долго сидел за столом в гостиничном номере. Стемнело, но свет он не включал, горела только настольная лампа.
Перед Витвицким лежал тетрадный лист, а в голове звучал родной голос:
– Виталий, ты прав, и я слишком много на себя взяла… – Витвицкий встал, подошел к окну, посмотрел на тусклые фонари внизу, бросил взгляд на письмо, и в голове снова зазвучало. – Не ищи меня. Возможно, когда-то я успокоюсь и сумею найти силы вновь посмотреть тебе в глаза, но сейчас это для меня невозможно. Прости. Ирина.
Витвицкий уперся лбом в стекло и закрыл глаза.
Часть VII
День клонился к вечеру. Опера, накануне дежурившие у дома Чикатило, вели слежку у электровозоремонтного завода. Неприметный серый жигуль стоял неподалеку от проходной, водитель вроде бы подремывал за рулем, пассажир со скучающим видом курил в открытое окно.
К жигулю подошел Липягин, постучал костяшками пальцев по водительскому окну. Старший опер опустил стекло.
– Здравия желаю, товарищ майор. Вы как здесь?
– Докладывайте. Четко, внятно и по существу. – Липягин достал пачку сигарет, со стороны казалось, что человек подошел прикурить.
– Да чего докладывать, Эдуард Константинович. С утра ребята возле дома были. Он спустился, мусор вынес. Около семи было. В половине восьмого вышел, доехал до завода, на работу, значит.
– В контакт ни с кем не вступал, – подал голос второй опер.
– В обед выходил, дошел до магазина, купил бутылку кефира и пару булочек калорийных, – продолжил старший. – Тут уже мы заступили, вот, сидим бдим.
– Подкатывал он к кому?
– Ни к кому не приставал. – Старший опер щелкнул зажигалкой. – До магазина и обратно, товарищ полковник.
– У него там, на заводе, столовая не работает, что ли? – поинтересовался Липягин, прикуривая.
– Может, ему булки с кефиром больше нравятся, – пожал плечами второй опер и тут же напрягся. – О, выходят.
С территории завода стали выходить люди – закончился рабочий день. Несколько человек, и среди них Чикатило, переговаривались на ходу, шагая по тротуару. О чем они говорили, из машины не было слышно. Затем Чикатило попрощался с коллегами, дошел до остановки и остановился в ожидании автобуса.
Мимо остановки шел подросток, обычный паренек, «руки в брюки», с колючим взглядом. Чикатило внезапно оживился, проводил подростка глазами, вытер платком влажные губы и вдруг, сорвавшись с места, двинулся следом.
Липягин быстро сел в машину, ткнул старшего опера в плечо.
– Дима, давай за ним.
Жигуль тронулся, неспешно покатил вдоль улицы.
Чикатило нагнал подростка у перекрестка, окликнул, о чем-то спросил. Подросток нехотя ответил. Жигуль проехал мимо, пересек перекресток.
– Притормози, – приказал Липягин.
Машина остановилась, Липягин следил за Чикатило и подростком через зеркало заднего вида.
Чикатило что-то очень мягко говорил подростку, но тот явно не поддавался на уговоры.
– Будем задерживать? – спросил второй опер.
– По ситуации, – пробормотал Липягин и тут же уточнил. – Пусть он его уведет, тогда.
– Эдуард Константинович, с огнем играем, – буркнул старший опер.
– Разговорчики, блядь! – оборвал его Липягин.
Чикатило тем временем, продолжая убалтывать подростка, взял его за руку. Подросток выдернул руку, что-то резко ответил Чикатило, что-то такое, от чего Чикатило отпрянул и, испугавшись, вжал голову в плечи. Подросток сплюнул и быстро пошел прочь.
– Молодец, пацан, – сказал второй опер.
– Пацан – молодец, а был бы не молодцом, могли бы взять с поличным, – сказал Липягин и выкинул окурок.
Чикатило тем временем развернулся и поспешно засеменил в другую сторону, будто торопился сбежать, спрятаться, скрыться с глаз. Он явно был расстроен.
Машина оперативников начала движение. Чикатило резко повернул, пошел через дорогу, водителю пришлось резко жать на тормоз, чтобы не сбить его, но Чикатило, кажется, этого даже не заметил.
– Товарищ майор, он не в себе, похоже. А если бы мы его шибанули? – воскликнул второй опер.
– Не шибанули же, – процедил Липягин с досадой.
– Что? – не расслышал опер.
– Не сбили же, говорю, – громче повторил Липягин и повернулся к водителю. – Дима, давай за ним. Проезжай чуть вперед и высади меня на углу у гастронома. Парни, продолжать наблюдение, без крайней необходимости себя не обнаруживать.
1992 год
Чтение приговора возобновилось на следующий день. Зал суда был, как обычно, полон. Чикатило сидел в клетке, упершись лбом в решетку. Слова приговора падали в зал, словно камни; у людей были напряженные, утомленные лица.
Наконец судья дошел до финальной части:
– При назначении наказания Чикатило, несмотря ни на какие смягчающие его вину обстоятельства, учитывая чудовищные злодеяния, что он творил, судебная коллегия не может не назначить ему единственное наказание, которое он заслуживает, – исключительную меру.
Люди в зале оживились.
– На основании статьи 40 УК РФ назначить окончательное наказание Чикатило в виде смертной казни, – прочитал судья.
После этих слов в зале раздались аплодисменты. Чикатило в клетке застыл, словно мертвое насекомое.
– Меру пресечения Чикатило оставить «содержание под стражей». Вещественные доказательства по делу уничтожить, часть из них передать соответствующим ведомствам, согласно их запросам. Судебные расходы по делу принять на счет государства, – продолжал судья.
Чикатило неразборчиво пробормотал:
– Мошенник.
– Приговор судебной коллегии может быть обжалован в Верховном Суде Российской Федерации. Все участники процесса смогут ознакомиться с протоколом судебного заседания, который в пяти томах уже готов, – закончил судья и повернулся к конвоирам. – Поднимайте подсудимого.
Конвоиры вошли в клетку, схватили Чикатило под руки, поставили на ноги.
– Подсудимый Чикатило, по приговору суда вы приговорены к смертной казни. Вам ясен приговор суда? – спросил судья.
– Мошенник, – хрипло крикнул Чикатило.
