– Александр Семенович, чем обязан?
Ковалев оценивающе посмотрел на Горюнова, усмехнулся.
– Да вот, Олег Николаевич, хотел с вами о делах наших скорбных покалякать.
– Так вроде рабочий день закончился, – нахмурился Горюнов.
– А я, так сказать, в неформальной обстановке.
Ковалев достал бутылку коньяка, поставил на стол перед Горюновым.
– Вы как на это смотрите, Олег Николаевич?
Ковалев улыбнулся, но улыбка была натянутой.
Горюнов улыбнулся в ответ, сел за стол, выдвинул ящик стола, достал оттуда два стакана и несколько ирисок «Золотой ключик». Поставил стаканы на стол, жестом пригласил полковника сесть.
Ковалев уселся, открыл бутылку, разлил коньяк.
– Я буду откровенно говорить, без всяких там экивоков, – сказал он и взял стакан с янтарным напитком. – С Тимуром Руслановичем у нас отношения не очень задались. Сложный он человек… – Ковалев замолчал, посмотрел на Горюнова и добавил: – Нет, не плохой. Но сложный.
– Да вы не бойтесь, Александр Семенович. Кесаев, прямо скажем, человек себе на уме, – улыбнулся Горюнов.
– Что ж вы с ним тогда единым фронтом?.. – спросил Ковалев.
Горюнов взял стакан.
– А как иначе? Офицер предполагает, а начальство располагает. Мы же все люди подневольные.
Горюнов отсалютовал Ковалеву стаканом, выпил залпом.
* * *
Пили не спеша, но первая бутылка все равно быстро закончилась. Горюнов сходил за второй. Говорили о разном, вспоминали общих знакомых, травили анекдоты, но к делу потрошителя не возвращались, словно сговорившись.
За окном стало совсем темно. Ковалев сидел напротив Горюнова в расстегнутом кителе, вертел в руках ручку. Неожиданно, без прелюдий он перешел к тому, зачем, собственно, пришел:
– Столько времени впустую. Давно бы уже дело закрыли. И с дураками этими…
– А с дураками-то Кесаев по итогу оказался прав, – ввернул Горюнов.
– Прав, – с досадой кивнул Ковалев. – Но все равно… Нет, с Кесаевым каши не сваришь. Слишком правильный. Не бывает таких правильных. И главное – устроил всю эту «Лесополосу» и в кусты…
Он искоса посмотрел на Горюнова:
– Слушай, а чего его убрали?
Горюнов пожал плечами.
– Вот. А нам теперь с этой «Лесополосой» разгребаться. Ее же не отменят, как думаешь?
Горюнов нетрезво помотал головой.
– Не, не отменят.
– Вот я и говорю – подстава. А с тобой – другое дело. Ты живой человек, майор. С тобой разгребемся.
– Я вижу основу для долгой плодотворной работы, – щелкнув по бутылке ногтем, засмеялся Горюнов.
Ковалев поднял стакан.
– Золотые слова. Давай. На ход ноги.
Они чокнулись, Ковалев выпил, поднялся из-за стола. Горюнов проводил его до двери. Видно было, что он сильно пьян.
В дверях Ковалев обернулся.
– Спасибо за откровенный разговор, майор. Рад, что мы друг друга поняли.
Ковалев вышел, Горюнов закрыл за ним дверь, повернулся: от опьянения его не осталось и следа. Он вернулся за стол, убрал стаканы, сунул пустую бутылку в корзину для бумаг, к уже лежащей там, и достал документы. Если бы кто-то сейчас зашел в кабинет, ему бы и в голову не пришло, что Олег Николаевич только что крепко выпивал и вел нетрезвые разговоры.
Спокойный, сосредоточенный майор Горюнов читал материалы дела потрошителя.
* * *
Стемнело. Дежурство закончилось. Усталые Чикатило, Панасенко и инструктор подошли к платформе пригородной электрички.
– Ох… Всё! Умотался я, – прохрипел милиционер. – Спасибо за работу, товарищи. До следующего дежурства.
Он по очереди пожал руки Чикатило и Панасенко, повернулся и, прихрамывая, пошел через пути на противоположную платформу.
Дружинники поднялись на перрон, снимая на ходу повязки. На скамейке у кассы сидели девушка помятого вида, сродни тем, каких обычно уводил в лесополосы Чикатило, и мужик в темных очках. Между ними стояли два стаканчика, лежали порезанное на дольки яблоко и раскладной нож. У мужика из кармана выглядывало горлышко бутылки. Оба были уже подшофе, болтали, девушка смеялась.
Мужик, не вынимая бутылку из кармана, налил в стаканчики, склонился к девушке, что-то вульгарно нашептывая ей в ухо. Она засмеялась громче, расплескивая вино.
Чикатило на ходу зацепился взглядом за нож, лежащий на скамейке, облизнул губы, полез за платком. Панасенко остановился, Чикатило натолкнулся на него, тоже встал.
– Ну что, товарищ Романыч, пост сдал – пост принял? – спросил Панасенко и тут же предложил: – Может, по пивку?
Чикатило украдкой снова кинул взгляд на мужика и девушку на скамейке.
– Не, мне домой надо, – тихо сказал он.
– Скучный ты человек, Романыч, – вздохнул Панасенко. – Вот как с тебя пример брать, если ты такая зануда? Это ж от тоски сдохнешь.
Чикатило хотел что-то ответить, но внезапно заметил, что мужчины и девушки на скамейке уже не было, только валялась пустая бутылка и недоеденное яблоко.
Чикатило осмотрелся. Мужик и девушка ушли в конец платформы. Он поспешно развернулся, намереваясь идти за ними.
– Романыч, ты куда? Тебе ж домой надо, – окликнул его Панасенко.
Чикатило отмахнулся, пробормотал под нос:
– Я забыл здесь… Мне надо…
Он быстро пошел по платформе следом за мужиком и девушкой, едва не переходя на бег. Панасенко только плечами пожал и направился в противоположную сторону, к остановке автобуса, возле которой расположился пивной ларек.
Мужик и девушка между тем спустились с платформы и направились к лесополосе. Рука мужика как бы невзначай съехала ниже талии девушки. Та, хихикая, небрежно откинула руку.
Чикатило спустился с платформы, остановился на секунду-другую и поглядел им вслед с видом шахматиста, который разыграл в голове партию, заранее предчувствуя результат и уже зная, что победит.
* * *
На противоположной платформе, у щита с расписанием электричек, коротал время инструктор. Чикатило буквально бегом приблизился к нему, остановился, переводя дыхание. Он выглядел взволнованным и напуганным.
– Ты чего вернулся, Романыч? – удивился милиционер.
– Там… – Чикатило махнул в сторону лесополосы. – Там мужчина подозрительный… В очках… Девушку к лесополосе повел… И еще нож у него…
Инструктор сделался серьезным.
– А ну-ка, пойдем!
Они быстрым шагом двинулись через пути в ту сторону, куда указал Чикатило. Далеко впереди маячили две фигуры – мужская и женская. Инструктор оглянулся. Андрей Романович, запыхавшись, едва поспевал следом и держался за сердце. Увидев, что инструктор притормозил, он вовсе остановился, уперся ладонями в колени и замер, согнувшись и тяжело дыша.
