А вот Пенн пошел с младшим. Это было еще одно желание, высказанное Клодом, когда ему задали вопрос, чего он хочет. Да, он хотел, чтобы отец пришел в детский сад в этот день — при условии, что он сядет сзади, ничего не будет говорить и уйдет во время обеда. Это Пенн и сделал. Он сидел на невероятно миниатюрном стульчике, с коленями выше ушей, с сердцем в глотке, и потел. На улице было минус шестнадцать.
— Добро пожаловать, мальчики и девочки! Как прошли каникулы? — с энтузиазмом возгласила мисс Эпплтон, не дожидаясь ничьего ответа. — Я так рада видеть ваши улыбающиеся лица! Надеюсь, все хорошо повеселились, и надеюсь, вы вернулись в школу, готовые учиться. Нас ждет столько замечательных заданий и лакомств! Кстати, я знаю, что многое случилось с некоторыми, пока нас здесь не было. Сюзан потеряла первый зуб. Дэвис ездил с бабушкой и дедушкой в Нью-Йорк. Кэрри подстриглась. А Клод будет девочкой-феей! Нам столько предстоит узнать друг о друге, мальчики и девочки!
Все принялись оглядываться на Сюзан, Кэрри и Клода. (Неделя на Манхэттене, даже по мнению детсадовцев, вряд ли могла как-то особенно интересно сказаться на внешности.) Сюзан оттянула нижнюю губу и выставила вперед челюсть, как обезьянка, потом для доходчивости просунула язык в дырку, на месте которой прежде был выпавший зуб. Кэрри прикоснулась к затылку, где раньше был хвостик. Клод слабо улыбнулся, упершись взглядом в ноги. Дети заерзали.
— У кого-нибудь есть вопросы? Я бы с удовольствием услышала их от мальчиков и девочек с вежливо поднятыми руками, которые тихонько сидят на своих задних кармашках.
Руки подняли все, кроме Клода.
— Ну-ка, ну-ка, — проговорила мисс Эпплтон. — Вот Мэрибет вежливо поднимает руку.
— А фея приходила? — выпалила девочка, и Пенну потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, что вопрос относился к зубу Сюзан, а не к Клодовым крылышкам.
— Ага! — расплылась в щербатой улыбке Сюзан. — Оставила два доллара и книжку комиксов!
— О-о-о! — одобрительно прогудели детсадовцы.
— Следующий вопрос, — подбодрила мисс Эпплтон. — Джейсон?
Тот повернулся к Клоду:
— А колготки щекочутся? Выглядят так, будто щекочутся.
Клод вспыхнул и помотал головой.
— Очень хорошо, — сказала мисс Эпплтон. — Кто следующий? Элисон?
— А у Клода будут длинные волосы?
— Не знаю, золотко. Давай спросим его самого. Клод, ты планируешь отрастить волосы такие же длинные, как у Элисон? Или будешь отращивать средней длины, как у Кэрри и Джош? Или оставишь их короткими, как сейчас?
— Не знаю, — ответил Клод своим туфлям почти шепотом.
— Что ж, нам просто придется подождать и посмотреть, — сказала мисс Эпплтон. — У нас есть время для еще одного вопроса. Элина?
— А ты видел статую Свободы? — спросила та Дэвиса.
— Нет, — ответил тот.
Мисс Эпплтон хлопнула в ладоши.
— Мальчики и девочки, вы задали хорошие вопросы, и вы задавали их мило и спокойно, поэтому я кладу жетончик-печенье в нашу банку, чтобы помочь нам заработать собственную вечеринку с печеньем. А теперь найдем своих математических партнеров для математических занятий. Голубой столик, можете встать и взять свои математические наборы…
На этом все кончилось. Никто не смотрел косо на Клода. Никто не шептал гадости. Коричневая джинсовая юбка и крылышки были не более и не менее интересны, чем поездка в Нью-Йорк, или новая стрижка, или, конечно же, самый обычный потерянный зуб (в обстановке детского сада они вообще теряются с той же частотой, что и туристы). Малыши были, благослови их Боже, слишком заняты собой, чтобы принимать участие в кризисе идентичности Клода. И были слишком пятилетними, чтобы придавать значение кому-то, кроме самих себя.
Когда все строились, чтобы идти на обед, Клод прошел мимо мини-стульчика Пенна и шепнул:
— Теперь можешь идти домой, папа.
— Ты в порядке, малыш?
— Ага.
— Ты уверен?
— Ага.
— Я горжусь тобой, Клод.
— Я тоже тобой горжусь, папа.
На следующее утро малыш спросил за завтраком:
— Сколько времени потребуется, чтобы отрастить волосы до попы?
А Ригель уточнил:
— Сколько времени уйдет, чтобы отрастить волосы на попе?
А Орион зачастил:
— Волосатая попа, волосатая попа!
На Клоде был фиолетовый вельветовый джемпер поверх колготок в радужную полоску. И он снял крылышки.
Права на именование
Детсадовцев так просто не смутить. С точки зрения пятилетних детей, на свете мало что постоянно. Мало такого, что не меняется. Однажды странные загогулины в книжках преобразуются в слова. Однажды из твоего рта начинают выпадать его куски — на самом деле. Однажды самое любимое существо превращается в жалкую мягкую игрушку, и впервые в жизни ты не прочь оставить его дома. Однажды, как по волшебству, ты — р-раз! — и научился держать равновесие на двух колесах. То, что вчера ты мог быть мальчиком, а завтра стал девочкой, не выбивалось из сферы возможного.
Но у детей постарше возникали вопросы, и они не всегда задавали их по-доброму. На переменке на детской площадке третьеклассники требовательно спрашивали: «Почему ты носишь платье?» Восьмилетки тыкали в сторону Клода пальцами в столовой и завывали «ма-а-альчик-де-е-евочка, ма-а-альчик-де-е-евочка!», как полицейские сирены. Одноклассники Ориона и Ригеля из пятого класса говорили близнецам: «Ваш гейский младший братец такой гей!» И когда Клод пытался прыгать через скакалку, забраться на «лазалки» или горку, на него обрушивалась постоянная лавина вопросов: «Ты мальчик или девочка? Ты мальчик или девочка? Ты мальчик или девочка?» — от детей, которые были старше, и больше, и сильнее. Поскольку ответа он не знал, то ничего и не говорил. А поскольку он ничего не говорил, те продолжали спрашивать.
Клод решил, что все равно слишком холодно, чтобы на переменках выходить на улицу, и проводил их в одиночестве в библиотеке. А обедал, поставив сумку на колени, в туалете. Но, несколько раз застав его за этим занятием, медсестра сказала, что ее туалет только для пользования им как туалетом, а не столовой. Поэтому Клод вернулся в туалет для мальчиков.
Мисс Эпплтон однажды задержала его в классе на перемене, чтобы спросить:
— В какой ты идешь туалет?
— Я не иду в туалет, — ответил Клод. — Я иду в библиотеку.
Она глубоко вдохнула:
— Когда ты ходишь в туалет, то куда?
— Туда, куда я всегда хожу в туалет.
— В туалет для мальчиков?
Клод кивнул. Он догадывался, что сделал что-то не то; просто не знал, что именно.
