Ещё раз, теперь уже внимательно всматриваюсь в сухие строчки.
«Результат совпадения образца один с образцом два – 99,9999 процента, что даёт право утверждать, что образец один является биологическим отцом образца два.»
На этой фразе мое сердце замирает.
Никита мой сын. Какой же я был идиот, когда не почувствовал это сразу.
Но больнее всего становится от осознания того, что испытал мой сын за годы разлуки со мной.
Потираю переносицу.
Опять смотрю в отчёт.
Оказывается, новость о том, что Никита мой сын, – не самое поразительное.
Буквы плывут перед глазами, когда я читаю следующие строчки:
«Результат совпадения образца один с образцом три – 99,9999 процента, что даёт право утверждать, что образец один и образец три являются кровными родственниками первой линии.»
Это вот что?! Это означает, что мой ДНК совпал с ДНК Влада?!
– Это правда? – просто спрашиваю я у специалиста.
– У нас самое современное оборудование, – ровным голосом говорит он. – Точность результата – сто процентов. Мы – сертифицированный центр при Верховном суде.
– Я понял. Можете не продолжать. Я все понял.
– Может, вам налить чего? – спрашивает специалист сочувственно.
Отрицательно мотаю головой.
– Тут вот написано, – возвращаюсь к отчёту, – что «результат совпадения образца два с образцом три – 72,9999 процента.» Это исключает отцовство?
– В вашем случае – безусловно, – кивает специалист. – Вы все трое являетесь родственниками. Но разной степени родства. Поскольку вы и мальчик являетесь отцом и сыном, то тот, чей ДНК был снят с куска ткани, является дедушкой для мальчика.
Замолкает. Смотрит на меня из-под очков.
– Ну, и отцом для вас, – завершает свою мысль.
Просто добивая меня. Я не хочу даже повторять эти слова про себя. Не верю.
Какое-то время мы сидим молча. Я смотрю в окно, пытаясь осознать и принять только что услышанное. Не получается.
Мне надо просто прийти в себя.
Наконец, встаю.
– Я пойду, – протягиваю руку специалисту.
Он жмёт мне ее и произносит:
– За годы работы я привык к тому, что многим тяжело принять результаты экспертизы. Нужно время. И, если позволите, совет.
Пристально смотрю на него.
– Для мальчика это будет стресс. Вы видите, в какой шок повергла вас эта информация. У ребенка все будет ещё хуже. Дети крайне отрицательно принимают любые изменения в своей жизни. Будьте аккуратны. Я бы рекомендовал вам обратиться к психологу, прежде чем сказать ему это все. Главное здесь – не навредить. Понимаете?
Молча киваю. И ухожу.
Глава 25
Олег
Еду в офис. Лучше там пережить все то, что только что свалилось на меня. Дома Никита. И я пока не знаю, как смотреть ему в глаза. Как сдержать себя, чтобы сразу же не рассказать ему. Вспоминаю, как он допытывался, не папа ли я. Сердце сжимается в груди.
Но мужчина из лаборатории прав – надо его подготовить. Ведь он запросто может подумать, что я ему врал тогда. Знал и врал.
Как врали и мне.
А ведь Влад бил его… Он сам мне в этом признался.
Влад!
Нет! Не может быть! Он не может быть мне отцом! Не может!
От злости или отчаяния со всей силы швыряю стакан в стену. Раздается звонкий удар. Стакан разлетается вдребезги. И его содержимое коричневым пятном растекается по белой стене.
Я не понимаю. Как? Почему тогда все сложилось так, как сложилось? Влад не знал о нашем родстве? Ведь он ни разу ни одним намеком не дал мне понять, что нас что-то связывает.
Но как тогда оказалось, что тот, кого я все эти годы считал своим главным врагом и кому решил отомстить, несмотря ни на что, – мой отец.
Вот то, что мне предстоит выяснить. И, похоже, союзников у меня в этом не будет.
Пинаю уже пустую бутылку от стола. Мысли начинают теряться. Надо сосредоточиться, но не получается.
Вдруг звонок в охраны. Рабочий день давно кончился и секретарша убежала домой. Я, наверное, один в офисе.
Отвечаю на звонок.
– К вам Вронцова Дина пришла. Впустить? – спрашивает охранник.
Я ведь предупредил его, чтобы никого не впускали, но Дина, похоже, везде пролезет.
– Пусть идет, – говорю я. Интересно же, что она еще мне расскажет.
Дина заходит в кабинет без стука. Призывно кладет руку на косяк и тянется.
– Чего пришла? – спрашиваю я, откинувшись на спинку кресла. – Я же сказал, что не хочу тебя видеть. Ни тебя, ни твоего братца.
Дина отделяется от стены и идет ко мне. Cадится на стол. Закидывает ногу на ногу. Так, что юбка задирается и я вижу кромку чулка.
А ведь она мне сестра! Только сейчас меня осеняет эта мысль. И почему-то становится так мерзко.
– А мачеху мою хотел бы увидеть? – вдруг спрашивает она с ехидной улыбкой на лице.
– Не твое дело.
Уже жалею, что позволил ей войти.
– Я тут подумала, – задумчиво произносит она, разглядывая маникюр. – И чего я пытаюсь сохранить не мою тайну? Кому это надо?
Я хмурюсь.
– Не злись, – говорит она. – Не на меня надо злиться. Как там Никита поживает? – спрашивает неожиданно.
Молчу в ответ.
– Наверное, непривычно заполучить вот так неожиданно сына? – произносит она и я впиваюсь в нее взглядом.
– Что ты сказала? – произношу глухим голосом и сам не узнаю себя.
– А ты не догадывался? – приподнимает брови. – Брось, Олег. Не верю, что у тебя не возникало такой мысли. Ты же спал с Яной. Ровно шесть лет назад.
Открываю рот, чтобы послать ее, но она кладет мне палец на губы.
– Спал, спал, – кивает, улыбаясь. – Я знаю. Не надо отрицать очевидное. И Никита, скорее всего, твой сын. Я бы на твоем месте сделала тест.
Дура.
– Но я здесь не за этим, – она резко встает со стола, поправляет одежду.
Я все также наблюдаю за ней.
– Ведь Яна специально скрыла от тебя информацию про сына, – выдает Дина. – Она знала. Хоть и строила из себя дурочку с, якобы, ЭКО.
– Нафига? – спрашиваю я, все еще не веря Дине.
– Ради доли в наследстве. Очевидно же, – ухмыляется она. – Денежки решила прибрать к рукам. Потому и отца нашего в могилу свела. Понравилось, видимо, с Димкой-то кувыркаться.
Чувствую, как сжимаются кулаки. До боли в костяшках.
