Боялась не за себя, а за ребенка.
Однажды утром, пока я на кухне, слышится звук скрежета во входной двери.
Я испуганно хватаюсь за нож. На автомате. Все жду, кто же войдет. Ведь будь это Тимур, то он позвонил бы. Он же знает, что я здесь.
Немного успокаиваюсь только, когда в дверном проеме показывается брат Тимура. Давид, кажется.
– Ну, привет, – улыбается он. – Лика ведь?
Я лишь киваю и кладу нож на стол.
Давид усмехается этому моему жесту.
– Надо что тебе? Как вообще устроилась? Тимур просил заехать проведать тебя. Все нормально?
– Да, спасибо. Все нормально. Что с Тимуром?
Это единственное, что меня сейчас интересует.
– Плохо, – говорит Давид. – Надеюсь, что он выдержит. А мы справимся.
– Это из-за казино?
– Не только.
У меня все замирает внутри.
– Что? Что там еще? Аркадий пожаловался на избиение?
– Пока нет. Но, наверное, стоит ждать и этого. На Тимура хотят повесить и изнасилование.
Я громко вскрикиваю и закрываю рот ладонью.
– Экспертиза показала, что… ну, в общем, что он один из подозреваемых.
Зажмуриваюсь лишь на мгновение. Мне просто нужны силы, чтобы произнести это. В самом решении я уже не сомневаюсь.
– Это не Тимур, – говорю холодным голосом.
– Я знаю. Он не мог бы.
– Это… – и замолкаю.
– Лика? Ты вспомнила, кто это? Лика?! – Давид хватает меня за плечи и чуть трясет.
– Это Аркадий, – произношу я и опускаю голову.
– Подожди. Аркадий? Твой жених, что ли?
Киваю.
– Ты… ты уверена? Но почему ты молчала?! – брови Давида сходятся на переносице.
И я, наконец, освобождаю себя. Рассказываю все Давиду. Абсолютно все. Отворачиваясь на определенных моментах, когда особенно тяжело говорить. Но не оставляю ничего недосказанного. Пора узнать правду.
Давид слушает молча, наклонив голову и смотря в пол.
– Сука, – шипит, когда я замолкаю. – Сука. Адрес Аркашки? – поднимает взгляд на меня.
– Давид, прошу, – говорю сквозь слезы. Я и не заметила как заплакала. – Только не навреди Тимуру. Пожалуйста. Аркадий… он…
– Он сука! И будет сидеть в тюрьме, если выживет после нашего разговора.
– Давид! Тимур не простит меня, если из-за меня ты пострадаешь! Умоляю!
– Тебе надо думать, как вымаливать прощения у Тимура, – вдруг произносит он, не глядя на меня. – Ты своим молчанием подставила его. Ты не доверилась ему. Ты. Его девушка. Та, которую он так любит. И ради которой на такое пошел.
Я закрываю глаза и лишь слезы катятся по щекам.
Он ведь прав. Он прав!
В этом всем моя вина!
– Так, ладно, – говорит Давид. – С этим потом сами разберетесь. Я поехал. И да, Лика, – ждет, пока я посмотрю на него. – Отсюда никуда не уходи. Поняла? Так будет надежнее и безопаснее. Тимур прав. Сиди тут. Ключи есть только у меня. Если надо что, звони мне. Вот телефон, – кладет на стол карточку. – Все. Я поехал.
Я падаю на стул и не могу остановить слезы.
Давид просто сказал то, что и так очевидно.
Как мне теперь смотреть в глаза Тимуру? Как?
Вдруг голова начинает кружиться и тупая боль под грудью. Прижимаю туда руку. Но боль не прекращается.
Я в ужасе хватаю телефон и дрожащими руками набираю номер экстренной службы.
Я в больнице.
Врач сказала, что мне лучше здесь полежать какое-то время. Моя беременность все еще вызывает у них беспокойство. И я была этому рада. Находиться дома у Тимура после всего было сложно. К тому же я боялась встречи с ним. А тут был режим и никого не пускали особо.
То есть я могла оттянуть время встречи с Тимуром.
Я лишь знала, что скоро его выпустят, потому что они нашли того самого человека, который и отвез меня к клинике. Давид, к счастью, все рассказывал мне и общался нормально. Даже попросил прощения за те слова. Сказал, что Тимур убьет его, когда выйдет.
Но ведь он был прав. На что обижаться. Я так ему и сказала.
В один из дней пришла медсестра и сказала, что нашу палату надо дезинфицировать и нас пока положат в другие палаты. Поэтому я и еще три девочки, которые лежали со мной, пошли к своим новым местам.
Мне почему-то выделили отдельную палату. Я очень удивилась. Но сказали, что мест в других нет.
Я лежу ночью и пытаюсь заснуть. В последнее время это мне удается с трудом. Я все чаще думаю, что была не права. А вдруг Тимур не простит меня? Он же имеет на это полное право. Я не доверилась ему.
Давид прав. Многое бы удалось избежать, если бы я не молчала.
И что теперь?
Как Тимур отнесётся к этому?
А наш ребенок?
Натягиваю одеяло на голову и отворачиваюсь к стене.
Вдруг какой-то шорох.
Приподнимаюсь. Никого. Показалось, наверное.
Но только ложусь, звук повторяется.
Опять сажусь на кровати, поворачиваюсь и оказываюсь в чьих-то руках.
Хочу вскрикнуть, но чьи-то теплые пальцы закрывают мне рот.
– Тихо, Лика, тихо. Это я, – слышу знакомый голос и повисаю на этих самых руках.
Теплые губы касаются моего лица. Покрывают поцелуями. А я чувствую, что слезы катятся по моим щекам.
– Тимур, – шепчу я, – это правда ты? Ты?
Беру его руками за лицо и внимательно всматриваюсь.
– А ты кого-то другого ждала? – приподнимает бровь и спрашивает.
Я обнимаю его и прижимаю к себе.
– Тебя, Тимур. Только тебя.
– Ну, не плачь, Лика, – просит он. – Не плачь. Все уже позади.
– Постой, – меня осеняет догадка. – Дезинфекция палаты? Это ты придумал?
Тимур хитро улыбается.
– Ну а как ещё наедине с тобой остаться?
– Мальчишка, – смеюсь я и треплю его волосы.
– Ты опять? – грозно рычит он и опрокидывает меня на кровать.
Я смеюсь. Пожалуй, впервые смеюсь от счастья. Опять прижимаю его к себе.
– Лика, – произносит он.
– Погоди, Тимур, – прерываю его я. – Прости меня. Тим. Прости.
– За что? – он поднимается с меня и смотрит прямо в глаза.
–За то, что не сказала тебе сразу, – отпускаю его и отворачиваюсь. – Скрывала все. Прости… Но если ты не сможешь простить это и быть со мной…
