И, прежде всего, я обвиняла себя. Ведь я согласилась пойти к Арману. Сама согласилась.
Сейчас, оглядываясь в прошлое, я кажусь себе такой дурой. Никакая любовь не стоила этого. Не стоила того, что пришлось мне испытать.
Но, как оказалось, и любви-то не было. Да, и есть ли она вообще.
Когда мне позвонили из больницы и сказали, что какой-то мужчина в полуобморочном состоянии назвал мой номер телефона, я испугалась. У меня не было никаких предположений, кроме Антона.
И, приехав в больницу и обнаружив там под системами, с перевязанной головой, Армана, я отшатнулась. Но он вдруг открыл глаза и попытался протянуть мне руку.
Врач кивнул мне, намекая, что я должна подать ему свою руку в ответ. И я подала.
Я чувствовала слабую хватку Армана. Это была не та хватка, что прижимала меня к стене и не давала уйти. Он как будто цеплялся за меня как за спасительную соломинку.
Еле ворочая языком, он облизал губы и произнес голосом настолько слабым, что я даже не узнала его:
— Лисенок…
Так называет меня только мама и он. Арман.
— Прости меня, — прошептал он следом. — Прости…
Я видела, что каждое слово давалось ему с трудом. Он опять облизал губы.
— Ты простишь? — увидев его глаза, я поняла, что не смогу сказать «нет». — Лисенок… Пожалуйста… Ответь…
На меня в тот момент давило все: Арман, балансирующий на грани жизни и смерти. Эти капельницы и въедливый запах лекарств. Врач, укоризненно смотрящий на меня. Так, как будто это я была виновницей всех бед Армана.
— Не волнуйся, Арман, — тихо сказала я. — Поправляйся. Выйдешь и мы поговорим.
Он вдруг сильнее сжал мою руку. Даже в таком состоянии он находил силы.
— Нет, — уже тверже произнес он. — Мне ни к чему жить, если не простишь… Не хочу… Лисенок…
— Хорошо, Арман, — быстро сдалась я. — Я тебя прощаю.
Не было никаких сил смотреть на это беспомощное тело, в котором еще совсем недавно кипела жизнь.
Рукой я почувствовала, как Арман расслабился. Хватка ослабла. Но он все еще не выпускал руку.
— Я люблю тебя, Лисенок, — неожиданно прошептал он. — Люблю тебя.
И закрыл глаза.
— Что с ним? — я испуганно посмотрела на врача.
— Он в бреду, — спокойно пояснил он. — Хорошо, что Вы не стали его огорчать. Ему не нужны волнения. Лучше согласиться с ним во всем сейчас. Все остальное выясните потом. Пойдемте. Ему нужен покой. Спасибо, что приехали. И дали данные его родственников.
— С ним все будет в порядке? — спросила я прежде чем уйти.
— Да. Организм молодой крепкий. Восстановится. Не сразу. Но восстановится. Вы можете его навещать, когда он придет в себя.
— Нет, я не смогу, — сказала я, опустив голову.
Но тот момент я уже была невестой Дженаба.
Он остановил меня от самого страшного поступка в жизни. Я никогда не прошу себе, что решила сделать в тот день. И буду до конца своих дней испытывать благодарность к Дженабу.
Когда он сказал мне, что женится на мне, я сначала не восприняла его слова всерьез. Какая глупость. Мы ведь даже не были толком знакомы. Я так и сказала ему. Он не возражал. Лишь пообещал, что я скоро передумаю. Он приложит все усилия для этого. И он сделал это.
Нет. Он не приставал ко мне. Не лез с поцелуями. Не трогал меня. Объяснял это тем, что не может нарушать традиции своей страны. Хоть это и тяжело ему здесь, рядом со мной.
Дженаб рассказал, что давно обратил на меня внимание. Но думал, что Арман, его сын, всерьез относится ко мне. И он даже разрешил ему взять меня второй женой. При этих словах я ужаснулась. Второй женой…
Придя немного в себя, я прямо спросила у Дженаба, какой женой я стану у него. Он ответил с улыбкой.
— Со своими прежними женами я в разводе. Ты будешь единственной.
Он так нежно и преданно смотрел в глаза, что я поверила. Хотела поверить, что хоть кто-то не воспринимает меня как вещь. Относится ко мне как к человеку. Учитывает и мои желания.
Что я слышала до этого? «Я хочу». «Ты должна». «Ты будешь». «У тебя нет выбора».
Дженаб почти вернул мне меня.
И мне, новой, захотелось уехать отсюда. Здесь все напоминало тот спор. Антона и Армана.
Никто из них не относился ко мне как к человеку. Не говоря уже о любви.
Те слова, брошенные Арманом в больничной палате, были сказаны им в бреду. Доктор подтвердил это.
Нет. Я не поверила ни единому слову.
Дженаб не говорил о любви. Но его поступки говорила больше, чем самые пламенные речи.
Он познакомился с мамой. Очаровал ее. Несмотря на разницу в возрасте, мама тоже согласилась, что для меня это лучший вариант.
Он погасил мою задолженность. Уволил всех, кто хоть косо смотрел на меня. Дарил дорогие подарки.
И ничего не просил взамен.
А еще он показал мне записи камер видеонаблюдения. Те самые, на которых Антон с Арманом разыгрывали меня. Как вещь. Обсуждали, как будут делить меня. Кому я достанусь.
И я плакала.
Дженаб успокаивал меня.
— Знаешь, какое лучшее лекарство? — спрашивал он, гладя меня по голове.
И не дождавшись от меня ответа, говорил дальше:
— Месть. Только она дает успокоение обиженной душе. Хочешь отомстить? Им обоим.
Я пристально посмотрела на него.
— Обоим, — повторил он. — Пусть почувствуют свою ничтожность. Честолюбцы.
И он предложил мне стать генеральным директором компании. До нашего отъезда. Пока готовятся все документы и утрясаются все формальности.
— Но я не смогу, — испугалась я. — Это такая ответственность…
— Я помогу тебе, — он сказал это мягко. Неожиданно мягко. И опять провел ладонью по моим волосам.
66. Лиза
Сегодня — первый день, когда я появлюсь в компании в должности генерального директора. Я долго отнекивалась от этого предложения Дженаба. Но он сумел убедить меня. Доказать, что так будет лучше и для меня, и для этих игроков.
И я согласилась. В конце концов, мне и правда хотелось увидеть их лица.
— Не волнуйся, — Дженаб держит меня за руку, когда я несмело сажусь в кресло генерального директора компании.
Теперь у меня свой кабинет. Просто огромный. На самом последнем этаже.
— Все, что от тебя требуется, показать этим юнцам, что вот так легко уплывают из рук возможности, если вести себя по-скотски, — говорит Дженаб. — Все вопросы по бизнесу будешь решать со мной. Пока у тебя недостаточно опыта. Но думаю, ты скоро разберешься. Я помогу.
