– Ага.
– Что она за птичка? – полюбопытствовала моя спутница.
– Пергидролевая блондинка. Приятно смотреть, но противно
слушать.
– Что она сказала?
– Чтобы я катился.
– Но ты же этого хотел?
– В общем, да.
– Мне так казалось. Я думала, что по твоему плану ты хотел,
чтобы она тебя вытурила и побежала к Моргану?
– По плану так.
– А что тебе не понравилось?
– Есть кое-что неприятное в обязанности сыщика. Наверное,
любой сыщик должен быть немножечко подонком. По крайней мере, она так считает.
Помолчав некоторое время, Альма Хантер спросила:
– Значит, она заставила тебя так подумать?
– Да, – ответил я, влез в машину и сел рядом с Альмой. –
Лучше поставь машину в переулок, оттуда можно незаметно вести наблюдение.
Изящной туфелькой она нажала на стартер, выехала в переулок,
нашла тень и припарковалась.
– Ты вовсе не подонок. Ты симпатичный.
– Спасибо на добром слове. Но мне нужно большее, чтобы
забыть об этом.
– А чего ты ожидал от такой работы?
– Я не знал, что будет так.
– Тебя что, привлекли приключения, романтика?
– Меня привлекла возможность двухразового питания, крыша над
головой. Я не знал, что это за работа, когда пришел по объявлению, да и мне
было безразлично.
– Не расстраивайся так, Дон. – Она положила руку мне на
плечо. – Ведь все не так уж и плохо. Эта Деркша – самая настоящая аферистка. Ей
плевать на Моргана. Ей нужны его денежки.
– Знаю. Просто мне не нравится, когда на меня смотрят как на
подонка. Я не жалуюсь… Просто не нравится.
– Дело-то сделал?
– Да, и чертовски здорово. Она засмеялась с надрывом.
– Никогда заранее не знаешь, что ты скажешь. Почему так
кисло смотришь на мир? Что с тобой случилось?
– Бог ты мой, неужели я произвожу такое впечатление?
– В общем, да.
– Постараюсь исправиться.
– Разве я не права?
– Понимаешь, со мной поступили несправедливо. Когда ты
потратил столько лет, чтобы достичь желаемого; когда ты преодолел много
препятствий и наконец добился этого, вот тут-то у тебя и вышибают все из рук.
Приходится перестраиваться.
– Бабенка?
– Нет.
– Хочешь поделиться?
– Не хочу.
Она задумчиво глядела через ветровое стекло. Ее пальцы
барабанили по рукаву моего пиджака.
– Ты была разочарована, когда узнала, что я новичок в
сыскном деле?
– Почему тебе так показалось?
Я повернулся и посмотрел на ее профиль.
– Может быть, потому, что кто-то пытался тебя задушить и ты
нуждалась в совете более опытного человека?
Лицо ее передернулось. В глазах промелькнуло изумление.
Непроизвольно она закрыла шею, чтобы я не видел ее синяков.
– Кто хотел тебя задушить, Альма?
Губы ее дрогнули. Из глаз брызнули слезы, и она вцепилась в
мое плечо. Я обнял ее и прижал к себе. Она положила голову на мою грудь и
горько зарыдала. Нервы у нее были на пределе… Левой рукой я приподнял ее
подбородок, а правой пытался отогнуть воротник ее блузки.
– Не надо, не надо. – Плача навзрыд, она схватила мое
запястье обеими руками.
Я посмотрел в ее заплаканные испуганные глаза. Ее дрожащие
губы слегка раздвинулись.
Повинуясь неосознанному порыву, я начал ее целовать. Губы
наши сомкнулись, и я ощутил соленость ее слез. Она отпустила мою руку,
притянула к себе и прижалась. Мы перестали целоваться. Я поднял правую руку и
отогнул ее шелковый воротничок. Она безвольно полулежала, не оказывая никакого
сопротивления. Больше не плакала.
– Когда это случилось, Альма?
– Вчера вечером.
– Как и кто?
Прижавшись ко мне, она задрожала.
– Бедняжка! – Я снова начал ее целовать. Мы сидели в машине,
прижав губы к губам, и я чувствовал теплоту ее тела. Горечь и настороженность
ушли. Я больше не ненавидел мир. Чувство умиротворенности охватило меня. Это
была не страсть – не такие это были поцелуи. Я никогда раньше этого не
испытывал. Она пробудила во мне какие-то неведомые чувства.
Альма перестала целовать меня, чуть слышно охнула, открыла
сумочку, вытащила платок и принялась вытирать слезы.
– Ну и видик у меня, – сказала она, вглядываясь в зеркальце.
– А Салли Дерк не выходила?
Тут я вспомнил, где я нахожусь и зачем. Через лобовое стекло
посмотрел на подъезд. Ни души. Салли Дерк десять раз могла выйти, а я бы и не
заметил.
– Она еще не ушла? – спросила Альма.
– Не знаю. Надеюсь, нет.
– Я тоже надеюсь.
Она засмеялась грудным смехом.
– Я сейчас гораздо лучше себя чувствую. Мне… нравится, когда
ты меня целуешь, Дональд.
Мне хотелось ей что-то сказать, но я не мог, как будто
увидел и услышал ее впервые. Впервые я заметил новые интонации в ее голосе,
изменившееся выражение ее лица.
Боже мой, каким же я был обозленным. Несколько часов она
была рядом со мной, и только сейчас я по-настоящему обратил на нее внимание. Я
целиком был поглощен ею, ни о чем другом и думать не мог. Я чувствовал тепло ее
тела.
Казалось, она окончательно пришла в себя. Напудрилась и
намазала губы кончиком пальца. Я опять попытался что-то сказать – и не смог. Я
даже не знал, что хотел сказать. Мне казалось, что я мог бы запеть…
Я перевел взгляд на дом Салли Дерк. Не пропустил ли я ее?
Может быть, пойти и позвонить ей в дверь? По крайней мере, узнаю, дома ли она.
Но что я скажу ей? Она поймет, что я за ней слежу. А может быть, нет? Во всяком
случае, поймет, что я поблизости.
Альма начала застегивать воротник блузки.
– Хочешь рассказать мне об этом сейчас?
– Да! – И затем добавила: – Я боюсь, Дональд.
– Чего?
– Не знаю.
– Ты думаешь, появление брата Сандры изменит ситуацию?
– Нет… Я не должна была это говорить. Просто не знаю.
– А что ты вообще о нем знаешь, Альма?
