Фараоны, они такие. Если бы я сам попытался уйти, он бы
нарочно втащил меня и допросил с пристрастием. Но когда я стал настаивать, что
имею право остаться, он вышвырнул меня безо всяких вопросов. Он, полицейский,
важнее несчастного, бессловесного налогоплательщика.
Хотя я не знал точно, как все произошло, намек Сандры был
достаточен. Мне долго объяснять не надо было. Я подошел к лифту и спустился.
Ребра ныли при каждом вздохе.
У обочины стояла патрульная машина. Внутри полицейский
слушал радио и что-то записывал. Когда я вышел, он взглянул на меня
внимательно. Но в это время передавали приметы какого-то подозреваемого, и он
не стал меня задерживать.
С деланным спокойствием я дошел до угла, время от времени
делая вид, что ловлю такси. Сзади был слышен монотонный голос, доносившийся из
полицейского приемника: «…примерно тридцать семь или тридцать восемь лет,
ростом пять футов десять дюймов, весом сто восемьдесят фунтов. Серая шляпа,
рубашка с галстуком в красную крапинку. В последний раз видели, когда бежал с
места преступления».
Я повернул за угол и, увидев такси, остановил его.
– Куда? – спросил таксист.
– Прямо. Я скажу, когда остановиться.
Вдруг я вспомнил, что у меня в кармане нет ни цента. Я
подсчитал, что до Берты Кул будет стоить примерно шестьдесят центов, назвал
номер ее дома и удобно устроился на сиденье.
– Подождите здесь, – сказал я, когда мы подъехали.
Я вылез и подошел к дому. Поискал фамилию Кул на указателе и
нажал на кнопку. «Вдруг ее нет дома, – подумал я, – будет страшно неловко перед
таксистом».
К моему удивлению, дверь тут же открылась, и я вошел в
темный холл. Нащупав выключатель, зажег свет и подошел к лифту. Берта Кул жила
на пятом этаже. Квартиру ее нашел без труда. Она открыла дверь, как только я
постучал. Ее волосы были растрепаны и висели клочьями. Хотя лицо казалось
распухшим, глаза были холодные и жесткие. Они сверкали как бриллианты из глубин
мясистых щек. Шелковый халат был перевязан на талии. В разрезе халата были
видны массивное горло и огромные груди.
– Страшно выглядишь. Кто тебя избил? Входи.
Я вошел, и она закрыла за мной дверь. Квартира была
двухкомнатной, с встроенной кухней сзади гостиной. Через полуоткрытую дверь в
спальню я увидел кровать с откинутым одеялом, телефон на тумбочке вблизи
подушки, пару чулок, наброшенных на спинку стула, и кучу одежды, свернутой в
комок на сиденье другого стула. В гостиной было душно от запаха застоявшегося
табачного дыма. Она подошла к окнам, раскрыла их и, внимательно рассматривая
меня, спросила: – Что случилось? Грузовик, что ли, наехал?
– Да меня потрясли громилы, и фараон поддал жару.
– Ах так?
– Да.
– Хорошо. Но сначала я найду курево. Потом расскажешь. Куда
я, к черту, дела сигареты? У меня была полная пачка…
– Они на тумбочке возле постели, – заметил я.
– Наблюдательный ты парень! – Она сверкнула глазами,
плюхнулась в мягкое кресло и продолжила ровным голосом: – Принеси их, Дональд,
и ни слова, пока я не сделаю пару хороших затяжек.
Я принес ей пачку, поднес спичку и, когда она указала мне на
пуфик, подвинул его к ней.
Она подняла ноги, сбросила шлепанцы, удобно устроилась в
кресле и сказала:
– Валяй.
Я рассказал ей все, что мне было известно.
– Тебе надо было позвонить мне, прежде чем лечь спать. Ты
должен был сообщить мне все сразу.
– Но тогда он еще не был убит. Мне только позвонили…
– К черту убийство! – вставила она. – Об этом позаботится
полиция. А вот то, что шайка тебя похитила и хотела найти Моргана Беркса,
пахнет денежками. Ты кое-что упустил. Ты…
В этот момент зазвонил телефон.
– Дональд, пойди принеси телефон, – вздохнула она. – Ты
можешь вытащить длинный шнур там и всунуть его здесь. Давай быстрей, чтобы там
трубку не повесили.
Я вбежал в спальню, вытащил шнур, подал телефон Берте Кул и
всунул шнур в розетку в гостиной. Она взяла трубку и сказала:
– Говорит Берта Кул.
Послышался чей-то голос, и по блестящим глазам Берты Кул я
понял: ей нравится то, что ей говорили.
– А что вы хотите, чтобы я сделала? – спросила она наконец.
В трубке что-то буркнули, и Берта Кул произнесла: – Сейчас пятьсот на бочку, а
затем, возможно, и еще. Ничего не могу гарантировать. Придется тебе, дорогуша,
достать денег… Банковские вклады ничего для меня не значат. Все равно сейчас
сейфы закрыты… Хорошо, дорогуша, пятьдесят устроит, до завтра… Да я его не выпущу.
Не надо мне приходить туда сейчас. Подождем, когда полицейские уйдут. Незачем
гладить их против шерсти. Который сейчас час?.. Хорошо. Скажем, через часок или
полтора. Ждите там, если они не заберут вас в участок, но я думаю, что этого не
произойдет.
Она повесила трубку, и губы ее растянулись в довольной
улыбке.
– Это Сандра!
– Хочет, чтобы вы расследовали убийство ее мужа?
– Нет, хочет, чтобы я позаботилась об Альме Хантер. Они ее
арестовали.
– Ну и наглость! Он же хотел ее задушить и…
– Не будь таким уверенным. В него стреляли со спины.
– Со спины? – воскликнул я.
– Ага. Очевидно, его застрелили, когда он хотел выйти. Пуля
прошла насквозь и застряла в двери. Полиция рассчитала положение тела и
направление пули и пришла к выводу, что его застрелили, когда он взялся за
дверную ручку.
– За каким чертом он зашел в ее комнату? Что он там искал?
– Наверное, водичку. Но полиции не нравится, когда девицы
стреляют мужчинам в спину, а потом заявляют, что на них напали.
– Но там было темно.
– Он же хотел выйти.
– Он пытался ее задушить предыдущей ночью.
– Именно он?
– Да.
– Расскажи-ка, Дональд.
Я рассказал. Она внимательно выслушала и спросила:
– Откуда она знает, что ее пытался задушить именно Морган
Беркс?
– Логично же, – настаивал я.
– Для полиции этого недостаточно. Дональд, будь паинькой,
позвони в отдел регистрации автомобилей, скажи, что это из моего сыскного бюро,
и пусть они тебе назовут, на чье имя зарегистрированы машины 5N – 1525 и 5М –
1525, а я пока оденусь.
Она потушила сигарету, с удовольствием выпустив изо рта
последнюю струю дыма, поднялась с кресла и пошла в спальню, скидывая на ходу
шелковый халат. Она не удосужилась закрыть дверь. Правда, я не видел ее, когда
она одевалась, но слышал, как она шебуршила. Позвонил в отдел регистрации
автомобилей и узнал, что машина 5N – 1525 была зарегистрирована на имя Джорджа
Солсбери по адресу: Мейн-стрит, 938, а машина с номером 5М – 1525 была записана
за Уильямом Кануэдером по адресу: Уиллоби-Драйв, 907.
