– Вот, – сказала Сандра, – тот самый, который будет вручать повестку
Моргану.
Братец Сандры удосужился посмотреть на меня. Взгляд его
зеленых кошачьих глаз был неприятным. Когда он спросил, как меня зовут, голос
из-за бинтов был гнусав, как при глубоком насморке.
Я назвался.
– Хочу с вами поговорить, – сказал пострадавший.
– Постарайся, – добавила Сандра. – Время не ждет. Морган
может выехать из страны в любой момент.
– Я буду это знать, – прогундосил Блеейти. – Доктор, у вас
все?
Молодой врач откинул голову и посмотрел на него, как смотрит
скульптор на свое творение.
– Все в порядке. Но предупреждаю: избегайте неосторожных
движений, чтобы не началось кровотечение. Три или четыре дня будете принимать
успокоительное. Измеряйте температуру каждые четыре часа. Если начнет
лихорадить, немедленно свяжитесь со мной.
– Хорошо, – проворчал Блеейти. – А теперь все убирайтесь. Я
хочу поговорить с Лэмом. Иди, Сандра, и ты, Альма, уходи. Пойдите выпейте
чего-нибудь. В общем, убирайтесь все.
Они вышли с видом куриц, изгнанных из сада. Под властным
окриком пациента исчез и врач. Когда дверь закрылась, Блеейти снова посмотрел
на меня зелеными кошачьими глазами.
– Вы служите у юриста? – спросил он.
Я с трудом разобрал, что он сказал. Казалось, будто его нос
был зажат бельевой прищепкой.
– Нет. Я служу в сыскном бюро.
– Хорошо знаете Сандру? – Его глаза презрительно блеснули.
Почему, я сначала не понял.
– Первый раз вижу.
– Что вам известно о ней?
– Только то, что мне сказала мисс Хантер.
– А что она сказала?
– По сути ничего.
– Конечно, она моя сестра, – продолжал Блеейти, – и я должен
был бы принять ее сторону. Но она порочна, и в этой заварушке это кое-что
значит. Скажу вам откровенно, по отношению к мужу она вела себя чертовски
безобразно. Ей нельзя доверять, она бывает довольна только тогда, когда за ней
бегает с полдюжины мужиков, а она сталкивает их между собой. Она замужем, но ей
на это наплевать, она все равно делает что хочет.
– Все они такие теперь, – заметил я.
– Вот-вот, вы уже начали ее защищать, а говорите, что видите
первый раз.
Я промолчал.
– А вы не пудрите мне мозги?
– У меня это не принято, и мне не нравится, когда люди с
разбитыми носами обвиняют меня в этом.
Он хмыкнул, и я увидел, как у него заходили желваки и
сузились глаза.
– Мы говорим с вами не на равных.
– Конечно. Нельзя же дать по роже человеку с разбитым носом.
– А почему бы и нет, – хмыкнул Блеейти. – Я бы не задумался.
Я всмотрелся в зеленые кошачьи глаза и, поразмыслив, добавил:
– Вы-то, наверное, нет.
– Когда у мужика разбит нос, он слабак. Когда я дерусь, мне
нужно доконать противника. И чем жестче, тем лучше. Ты же такой шкет, а
петушишься.
Наверное, ему хотелось, чтобы я отреагировал на это. Но я
воздержался.
– Так, значит, Сандра хочет развестись? – спросил он.
– Насколько я понимаю, именно так и есть.
– Понимаешь, чертовски много в пользу Моргана. Это тебе в
голову приходило?
– Я просто вручу повестку. А у него будет возможность
защищать себя в суде.
– Черта с два, – нетерпеливо проскрипел Блеейти. – Как же он
попадет в суд, когда он в бегах? Да они у него там кишки вытащат. Зачем такая
спешка? Почему бы Сандре не сделать это через публикацию?
– Слишком долго, и потом алименты таким образом не получишь.
– Так она хочет получить еще и содержание? – спросил он и
тут же добавил: – Вроде ты говорил, что не юрист?
– Относительно алиментов вам придется спросить у сестры или
у ее адвоката. Меня наняли, чтобы предъявить бумаги.
– Они с тобой?
– Да.
– Дай посмотреть.
Я передал ему бумаги. Он чуть приподнялся и попросил:
– Помоги мне… Вот так-то лучше, а подушку туда. Наверное,
думаешь, что я паршивый братец. Но у нас особых традиций в семье нет, и, вообще
говоря, мне абсолютно наплевать, что ты можешь подумать.
– А мне за это не платят. Мне платят за то, чтобы я вручил повестку.
А если хотите свести это на личности, то мне тоже наплевать, что вы думаете.
– Приятно слышать. Мне нравится твой задор. Сиди там и не
мешай.
Он взял бумаги, рассмотрел повестку и стал читать заявление
о разводе так внимательно, как читает человек, незнакомый с юридической
терминологией. Закончив чтение, он вернул мне бумаги. Глаза его сузились,
выдавая работу мысли.
– Значит, она хотела бы, чтобы суд дал ей права на все
банковские вклады? Так?
– Я знаю только то, что там написано. Вы прочитали и теперь
знаете столько же, сколько и я.
– Осторожничаешь?
– Мне платят за то, чтобы я предъявил бумаги. Почему бы вам
не поговорить с сестрой, если вы хотите знать о ее намерениях?
– Не беспокойся, – отрезал он. – Как раз это я и собираюсь
сделать.
– А вы знаете, где ее муж?
– Я знаю любовницу Моргана. Чертовски приятная девица.
– Миссис Беркс могла бы вызвать ее в суд, но она этого не
сделала, – заметил я.
Он недобро усмехнулся.
– Ну да, – сказал Блеейти, – плохо же ты знаешь баб, если с
первого взгляда не понял, что за штучка Сандра.
Я промолчал, поскольку он говорил о своей сестре.
– Если бы ты оказался с ней один на один с десяток минут,
она полезла бы на тебя. И не делай вид, что шокирован.
– А я и не делаю.
– Но предупреждаю: в нашем семействе нет морали. Черт
возьми, я ничего не имею против нее в этом отношении. У нее своя жизнь, у меня
своя. Но она эгоистичная лиса с кошачьей моралью. Она красива и сообразительна.
И часто пользуется и умом, и красотой, чтобы заполучить то, что хочет. Незачем
мне с тобой говорить. Скажи ей, чтобы вошла.
Я подошел к двери, высунулся и позвал:
– Миссис Беркс, ваш брат хочет с вами поговорить. А мне
уйти?
– Нет, ни в коем случае. Я хочу, чтобы ты остался. Я подошел
к постели.
