— Давайте сделаем так, — решила она. — В этот раз я просто попрошу — выберите себе другую жертву. Вильдо набрал новых моделек — одна другой красивее. Вам есть где разгуляться!
— Не будь такой занудой, подруга! — недовольно отозвался Вадим.
— Не будь таким утырком, друг! — отреагировала Лиза. — Должны же быть хоть какие-то границы!
Но он только улыбнулся. Взывать к его совести было бессмысленно по причине полного отсутствия таковой.
И хоть ни к какому решению они в тот день так и не пришли, девушка решила для себя, что не позволит друзьям сделать Ксюшу очередной игрушкой. И даже не потому, что та вызывала у нее какое-то особенное сострадание, просто хотелось, чтобы они сами уже захотели остановиться. Чтобы Вадим остановился, в первую очередь. Если Кир никогда и ни перед кем не стеснялся проявлять свою сущность, то Вадим постоянно носил маску. Кир, выигрывая очередной спор, оставался самим собой и даже не пытался пустить пыль в глаза — и тут Лиза могла быть уверенной, что девушек нельзя считать обманутыми. В случае же Вадима все было совсем наоборот — он запутывал жертв, искажал восприятие, влюблял в себя, а на самом деле оставался точно таким же бессердечным, как и его напарник по спорам.
Глава 3. Боевая
Андрей разбудил Ксюшу ни свет ни заря. Она долго не могла уснуть, и потому в пять утра продрать глаза и мгновенно принять человеческий облик оказалось затруднительно.
Братья ее все занимались спортом, но Андрей являлся единственным приверженцем утренних пробежек — в любую погоду, в любое время года, ровно в пять утра, сияющий даже в поношенном спортивном костюме, он иногда вынуждал присоединиться к этому мероприятию и сестру. Но она на подобные подвиги далеко не всегда была способна. В факте наличия целых семи братьев есть и один малюсенький недостаток — Ксюше приходилось составлять компанию каждому из них хотя бы изредка: поэтому она то в бассейне оказывалась вместе с Антоном, то обнаруживала себя на велосипедной прогулке с Аркадием, то бывала обстрелянной в матче по пейнтболу, когда семья развлекалась вместе. И, естественно, не была застрахована от того, чтобы быть разбуженной в пять утра.
Андрей не стал выслушивать ее объяснения по поводу недосыпа и общего нервного напряжения перед вторым рабочим днем, поэтому Ксюша сдалась. Бег по утрам отвратителен только в момент подъема, но зато после несчастный бегун — особенно в нежнейшее майское утро с его прохладой и полным отсутствием прохожих — неизбежно радуется, что пережил этот самый подъем. И буквально каждый, переполненный хорошим настроением, обещает себе, что больше не пропустит ни одного утра… и ровнехонько на следующее не может перенести момента подъема. Ксюша суперспособности добровольно вставать в пять утра никогда в себе не замечала, но когда брату все же удавалось вытащить ее из постели, потом была ему только благодарна. А сегодня она заодно решила использовать возможность для полезного разговора.
Они бежали очень медленно вдоль коттеджей, за которыми повернут направо. Там, в парке, по песчаным дорожкам Андрей прибавит скорости, а Ксюша в очередной раз попробует побить свой рекорд в три непрерывных километра — и станет не до пустого трепа. А при таком темпе можно и вопросы задавать:
— Расскажи обо всех на фирме. Теперь, когда я знаю их лично, твои объяснения будут понятнее.
Андрей перешел на шаг — он тоже понимал, что для сестры его ответы могут оказаться жизненно необходимыми.
— Значит, так, — он решал, с чего бы начать. — Во-первых, о чем я уже говорил — пусть тебя доброжелательность девчонок в заблуждение не вводит.
Но перед дизайнерским отделом Ксюша насторожилась. Там происходило что-то странное — раздавались крики и шум. Хотя она не могла знать наверняка, не обычная ли это текучка. Осторожно открыла дверь.
Вильдо, как и вчера, был обмотан лоскутами, но теперь их течение по воздуху обозначало не «счастье» и «эйфорию», а что-то наподобие «унылых руин». Ксюша уловила это до того как поняла, что происходит. Все помощники главного дизайнера, почти настолько же эфемерные, как и сам он, кучковались поодаль и заметно трепетали. А в центре помещения стоял улыбающийся Кирилл.
— А-а, — равнодушно прокомментировала за спиной Елизавета Николаевна. — Кир опять над Вильдо издевается. Дело привычное.
— Тебя, как всегда, продадут! В смысле, твою коллекцию, конечно, — Кирилл обращался к трясущемуся дизайнеру. — Но название! «Небесные лучики добродетели» — серьезно? Вильдо, ну вот зачем ты лезешь в мир людей из своей параллельной вселенной?
— Это мой посыл человечеству, негодяй! — Вильдо пищал в тональности на грани улавливания слухом. — Как ты смеешь осквернять своими грязными ручонками возвышенное?
— Меня не хочешь слушать, других послушай! Вот, Лизавета как раз тут, — Кирилл заметил вошедших.
— Конечно, я тебя не стану слушать! Ничтожество, паразитирующее на отце и ничего не умеющее, будет учить меня творить?!
Кирилла это заявление ничуть не уязвило — наоборот, он искренне расхохотался:
— Фу-фу, какая банальная зависть! Мне-то не нужно изображать из себя «небесные лучики добродетели», чтобы получать зарплату!
Вильдо подскочил и, как показалось Ксюше, даже на мгновение завис в воздухе.
— Поди прочь! Прочь! Высмеивать меня…
— А над тобой невозможно не смеяться! Ты только посмотри на свои тряпки, мечта наркомана! Убожество и божество — не одно и то же!
Ни в тот момент, ни после Ксюша не смогла бы объяснить, что ею руководило. Она никогда не была особенно импульсивной, и уж точно — агрессивной, но что-то в ее голове взорвалось. Наверное, осознание того, что «счастье» не должно превращаться в «унылые руины» вот так запросто — на глазах у равнодушных зрителей, которые словно этого не замечают. Она подлетела к Кириллу неожиданно для самой себя и даже замахнулась, чтобы дать ему пощечину. Остановилась в последний момент, но прекрасно понимала, что и в драку кинется, если он только не заткнется.
— Ты на кого бросаешься, рыбеха?! — веселье и расслабленность Кирилла на глазах превращалась в ярость.
Ситуация разрешилась в доли секунды. Появившийся только что и сразу же сообразивший, что происходит, Вадим Александрович просто оттолкнул Кирилла от Ксюши, а потом и потащил его вон из дизайнерского отдела. Елизавета Николаевна не слишком-то утешительно успокаивала Вильдо:
— Твори свои шедевры, гений. Название обсудим позже. При других магнитных бурях, окей? И да, твоя гениальность ни у кого сомнений не вызывает, даже у Кирилла.
Ксюша же пыталась унять сердцебиение. Зачем она сорвалась? Ради чего рискнула таким долгожданным рабочим местом? Судя по всему, подобные ситуации случаются тут чуть ли не ежедневно, так что все привыкли. И Вильдо тоже — раз он неожиданно воскрес из "унылых руин" и заверещал, указывая на нее пухлым пальцем, увешанным перстнями:
— Вот! И среди вас есть ангелы, которые не выносят несправедливости! Но какие тонкие лодыжки в таком безобразном наряде! Кто-нибудь, убейте ее на месте, чтобы не оскверняла мир дисгармонией!
