Но сейчас он был совершенно серьезен и даже не ответил на ее улыбку.
— Скажи мне, ты все еще скучаешь по этому своему Артисту?
— Артиусу? — переспросила она.
Улыбаться сразу же расхотелось, наоборот стало грустно. Она вспомнила его скорбное лицо, вспомнила генеральскую дочку. Но вряд ли об этом стоит знать отцу…
— Не думаю, что тебе об этом стоит переживать. Со временем все забудется. Помнишь, как в пятом классе я была влюблена в Мишку из параллельного? А теперь вот даже о нем не вспоминаю…
— А если серьезно? — переходить на шутливый тон отец не хотел, и сердце Анжелики екнуло.
— Что-то случилось? — спросила она.
— Я понял, что за четвертое измерение. Я понял, что значат цифры, которые дали эти твои розовые. Думаю, я могу запустить портал и отправить тебя к нему.
Анжелика напряглась. Вернуться к Артиусу теперь, когда она официально признана невиновной? Было бы здорово. Но как оставить тут отца?
— Обо мне не беспокойся, — словно угадав ее мысли, сказал он. — Я все равно все время на работе. И Нина Валерьевна пропасть не даст. А теперь, когда я знаю, что ты в надежных руках, и человек рядом хороший… — ей показалось, или в уголках отца заблестели слезы. — В общем, ступай. Тут тебе за короля замуж точно не выйти.
Она рассмеялась.
— Что вот так вот просто?
Отец нахмурился.
— Ну знаешь, не совсем. Есть тут одно маленькое препятствие, — судя по его тону, препятствие о котором шла речь, вряд ли было таким уж маленьким. — Нашу лабораторию расформировывают. Опыты с порталом признали опасными для жизни, и теперь там все опечатано до лучших времен. А меня переводят на другой участок.
— Погоди, — Анжелика теперь вообще ничего не понимала. — А как же мы туда…
Он остановил ее жестом.
— Вот смотри, я все продумал, — и он достал откуда-то из кармана сложенную вчетверо бумажку.
— Что это?
— План здания, конечно. Пока из лаборатории ничего не увезли, нужно туда пробраться.
— И когда ты собираешься это сделать? — с испугом спросила Анжелика, хотя догадывалась, каким будет ответ.
— Разумеется, сегодня ночью. А чего ты предлагаешь ждать?
Глава 18
— Занавешивай плотнее! — шепотом отдавал приказы отец, пока она закрепляла плотную ткань на огромных окнах. — Нельзя, чтобы с улицы был виден свет.
Анжелике было страшно. Она чувствовала себя героиней шпионского фильма. И оказалось, что эта роль не так уж и прилекательна.
Часа два они пробирались сюда через подвальное помещение, вход в которое Александр Борисович вчера «случайно» забыл закрыть. А потом долго плутали с картой в подземельях института, чтобы вынырнуть недалеко от лаборатории, не попавшись на глаза ночному охраннику. И от каждого шороха душа уходила в пятки.
Это же настоящее преступление!
В общем, когда-нибудь она расскажет об этом кому-то, например, Артиусу, если повезет и у них все сейчас получится. А теперь об этом хотелось забыть.
Как только окна были законопачены, отец проверил работу и строго сказал ей:
— Посиди в сторонке!
А затем начал включать приборы. Все вокруг загудело и замигало. Теперь лаборатория стала той, какой она привыкла ее видеть. Впрочем, так привыкла, что разглядывать здесь уже было нечего. А смотреть на неровные ряды цифр на мониторах, над которыми колдовал отец, и вовсе был тоска. Анжелика не понимала ровным счетом ничего. Поэтому, сидя на стуле, задремала.
— Ну что, ты готова? — вывел ее из оцепенения голос отца.
Анжелика вздрогнула от этого голоса и вдруг запаниковала.
А что если отец неправильно расшифровал послание? Или, к примеру, он все расшифровал правильно, а жуткий вепрь все еще сидит в том месте, где в последний раз видел свою несостоявшуюся жертву? Или…
Довольно, если она будет продолжать придумывать всякие ужасы, то явно не решится сделать шаг навстречу судьбе. Артиус и Нори так и будут горестно вспоминать о ней. А сама она просидит всю жизнь в кресле-качалке. А потом, через какие-нибудь лет пятьдесят-шестьдесят, вязание выпадет у нее из рук, а сорок кошек примутся весело пинать клубок, не понимая, что хозяйки с ними уже нет.
Эта картина так отчетливо встала у нее перед глазами, что Анжелика отбросила все страхи и твердо произнесла:
— Готова!
Они молча обнялись с отцом. Разве есть слова, которыми можно выразить то, что она сейчас чувствует!
Он нажал на что-то, портал на стене засиял голубым и пришел в движение.
— Я буду связываться с тобой! — крикнула она в последний момент. — Как тогда, это ведь почти как по скайпу.
Он кивнул:
— Но лучше постарайся являться в мою квартиру, когда я дома. И да, лучше чтобы рядом никого не было.
— Хорошо, — она помахала рукой и сделала шаг в искрящуюся синеву.
Когда портал закрылся, и глаза перестало слепить сияние, Анжелика судорожно вдохнула воздух. Нормальный. Жить можно.
Теперь — где она?
Ночь, степь, две луны на небе.
Анжелика осмотрелась по сторонам. Вроде бы никаких вепрей нет. Хотя разве увидит она их в такой темноте? Ладно, главное, чтобы магия не подвела. Она приподняла руки и попыталась вызвать в них то самое магическое ощущение. Получилось! Сразу, быстро и так сильно, как ни разу не получалось дома. И где-то в глубине души появилась уверенность: с вепрем она справится. Да и не только с ним.
— Я же говорил тебе явиться через месяц, — послышался сзади знакомый голос. — А прошло гораздо больше.
Целитель. Чертов старикашка! Духи его побери!
И он еще чем-то недоволен!
Анжелика развернулась, крепко обняла старика и разрыдалась у него на плече. Дома. Теперь действительно дома.
Эпилог
— Я люблю тебя!
Очень простые слова. Но из как музыку можно слушать бесконечно. И так же бесконечно шептать в ответ:
— Я люблю тебя!
Анжелика дышала его дыханьем, растворялась в объятьях. Прислушивалась к тому, как мягко скользят его руки по груди, по животу… как охотно отзывается тело на эту ласку, словно живет своей, отдельной жизнью. Радоваться, что теперь совершенно ни к чему сопротивляться своим желаниям. Даже наоборот.
Их губы встретились, и по телу пробежала еще одна сладостная волна.
Его руки скользнули ниже, заставляя ее выгнуться вперед и тихо застонать. Дыхание — частое-частое. Желание, похоть, страсть, нежность — все это словно сконцентрировалось внизу живота, требуя, чтобы он не останавливался. Так и должно быть — желать каждой клеточкой тела. Тянуться навстречу и чувствовать в ответ такое же сумасшедшее жгучее желание.
