Соня почувствовала, что глаза наполняются слезами, а сердце – свинцовой тяжестью, и никакие разумные доводы – вроде того, что это действительно было давно, и они с принцем даже не были знакомы, и возможно, что это было тогда, когда и сама она состояла в отношениях, не работали.
– И ты всерьез считаешь, что после этого я буду тебе помогать?
– Конечно, – улыбнулась Изабелла. – Тебе же будет спокойнее, если я исчезну из этого мира навсегда.
А Соня решила, что если и будет когда-нибудь брать уроки дворцовых интриг, то только у нее.
Глава 44
Соня в задумчивости возвращалась к себе. Если Изабелла рассчитывала, что сейчас она очертя голову побежит расколдовывать переход, чтобы защитить любимого мужа от посягательств красотки, то она ошиблась. Соне не хотелось куда-то бежать и что-то делать, а наоборот, хотелось сесть и спокойно все обдумать. И подумать было о чем…
– Почему вы еще не на уроке?
А вот это то, чего хотелось меньше всего: встретить в коридоре замка драгоценного супруга. На этот раз при виде его сердце не забилось радостно, а застучало тяжело и увесисто, словно молот по наковальне. Соня поспешила разминуться с ним, избегая смотреть в глаза.
– Я как раз туда иду, – улыбка получилась кислой.
Это заявление прозвучало не очень убедительно. Хотя бы потому, что шла она строго в противоположную сторону.
Если принц и удивился, то никак этого не показал.
На урок идти тоже особого желания не было. Но даже это казалось лучшим вариантом, чем стоять и объясняться с Люксеном. Соня развернулась и почти побежала в класс.
***
А в классе ждал еще один сюрприз. Ни Аннушки, ни Елизаветы, ни Екатерины там не было. В пустом помещении за столом сидел только Авикон, и глядел он на нее еще злее, чем обычно.
– Я опоздала? – ляпнула Соня вместо приветствия.
– Нет, – рявкнул маг, – но занятий, наверное, не будет.
И правда, зачем с глупыми гусынями заниматься! Лучше дочку подтянуть… или принудить учить магию. Хотя нет… Тут что-то другое. Слишком уж расстроенным выглядит интриган.
– Почему же не будет?
Он передал ей три сложенных листка бумаги.
Соня развернула один из них и прочла приблизительно следующее:
«Многоуважаемый Авикон, прошу прощения, но в ближайшую неделю не смогу посещать ваши занятия по причине болезни».
В двух остальных другими словами было написано то же самое. Все принцессы неожиданно разболелись.
– Интересно, с чем это связано? Не иначе инфекция, – осторожно предположила Соня. – Мне вот тоже с утра нездоровится…
– Инфекция, – с угрозой проговорил Авикон, – И называется эта инфекция молодой выскочка, который резко занялся репетиторством, после того как одна… – он поискал слово, и находились явно только ругательные. После паузы магу наконец-таки удалось из себя выдавить: – особа… его так хорошо прорекламировала.
Соня уже почти ощутила, как зеленеет и скукоживается, но вовремя вспомнила, что превратить ее в лягушку маг не может. Выглядел он жалко, настолько жалко, что, даже хорошо зная, что из себя этот сморчок представляет, Соня не выдержала:
– Ну я-то здесь. Давайте учиться! – сказала и тут же пожалела о сказанном: персональные занятия с ненавидящим ее Авиконом! Вряд ли это будет приятный и полезный опыт. – Или все-таки будем объявлять карантин? – добавила с надеждой.
Маг злобно посмотрел на нее и вышел вон из класса.
– Значит, карантин, – прошептала себе под нос Соня. – Ура, каникулы!
***
Она добралась до комнаты и уставилась на свое отражение. Огромное розовое платье! А ведь если она здесь останется, до конца жизни ей такие платья носить. Ну, пускай не розовые, но все равно тяжелые и неудобные.
Если останется… Соня вздохнула. Хорошая штука – выбор. Впрочем, пока этого выбора все равно нет, а переход в ее мир закодирован.
Соня велела девушке-горничной расшнуровать свое безумное платье и осталась в кружевных панталонах и короткой рубашке. Покрутилась перед зеркалом – чем не шорты с маечкой! А если кому-то не нравится, пусть не ходит в ее комнату!
– Я могу чем-то помочь? Вы не одеты…
Соня с сожалением глянула в зеркало. Девчонка права. На нормальные шорты ее панталоны не тянут. И даже если она оборвет кружева, это все равно будут рваные панталоны…
Горничная не уходила, готовая снова упаковать принцессу в воланы. Но Соня ее остановила:
– Знаешь что… – она снова взглянула в зеркало на свой наряд, – позови-ка сюда портниху. Или кто тут нарядами занимается… Есть у меня к ней серьезный разговор.
Разговор с портнихой вышел продуктивный. Соня довольно быстро смогла объяснить, что ей требуется. Правда пришлось рисовать, энергично махать руками и показывать на себе. Но в результате, кажется, они друг друга поняли.
Ну вот. Теперь, когда самые важные вопросы решены, можно вернуться к маленькой проблемке Изабеллы. Соня снова позвала горничную.
– Найди-ка мне Кая, подмастерье мага. Скажи, что это срочно.
Единственное, что пришло пока в ее светлую голову, – то, что одна голова хорошо, а две все-таки лучше.
Девушка всплеснула руками:
– Ой, боюсь, срочно не получится.
– Это еще почему? – не поняла Соня.
– У него теперь все время расписано. Не далее как полчаса назад к нему принцесса Катерина записалась. А до этого Елизавета и Анна. Все магии учатся. Все в турнире победить хотят.
Ясно. Авикон прав. Кое-кто в этой комнате и правда великий пиарщик. Надо будет с юного мага процент потребовать, ну или хотя бы разовое вознаграждение.
Ну что ж, если второй головы нет, придется обходиться одной. Соня снова погрузилась в раздумья. Да так глубоко, что не заметила, как уснула.
Снился ей принц. В этом сне он был моложе, чем сейчас. Кругом простиралось широкое поле, те самые лютики-цветочки, а в объятиях принца томно вздыхала прекрасная Изабелла. Они оба смеялись и, похоже, неплохо проводили время вместе.
– А ну просыпайся, ишь чего вздумала! – почему-то голосом Кларины велела Изабелла.
Соня с трудом разлепила глаза.
– Спать днем вредно, днем работать надо! Или хотя бы делать вид, что работаешь, – поучительно заявила Кларина. – Чего стонала и металась, как будто режет кто?
– Да так, кошмар приснился.
– Давай собирайся, у тебя в приемной посетитель.
– Какой еще посетитель? – не поняла Соня.
– Какого ждала. Один из самых популярных магов королевства. Уже битый час сидит. Разбудить тебя никто не решается.
