И это было скорее хорошо, чем плохо. Когда тебе тотально не везет, пытаясь встать, можно заработать дополнительные травмы. Маша уже начинала подумывать о том, чтобы выбираться из темного коридора ползком. Но вряд ли это бы ее спасло. А учитывая проклятье, она наверняка бы встретила тут всех и сразу: ректора, Виолу, неприятную Мадлену, которая хоть и оставила ее в покое, но по такому случаю обязательно бы нарисовалась.
Так что твердая рука и крепкое плечо - это отлично. Если не учитывать, кому они принадлежат.
- Спасибо, Рафаэль, - сдержанно проговорила Маша.
- Действительно. Все так делают. Вообще если человеку сказать - не ввязывайся в неприятности, он сразу же пойдет в библиотеку, после которой неприятности - норма жизни.
- Не сразу, - буркнула Маша, - сначала я попросила тебя помочь.
Она видела, что недовольство Рафаэля все-таки ненастоящее. Взгляд, которым он ее окинул, был полон чего-то новенького.
Восхищение.
Надо же! До сих пор все, чего она могла ждать от Рафаэля, - это недовольство и подколки. А теперь он смотрел на нее так, будто она победила в чемпионате мира по футболу. Одна, без команды. Ну или сделала что-то еще столь же невероятное.
Ну конечно - она покорила библиотеку, овеянную страшными легендами. Совершила подвиг! А чтобы обратить на себя внимание их темнейшества, нужен не меньше, чем подвиг!
Обидно. Гораздо обиднее, чем должно быть.
- Как вообще ты туда попала и выбралась?
- Попала случайно, а выбралась…
Маша вспомнила, что обещала никому не говорить о том, какую сверхсложную загадку задало ей приведение. Вечная морока с этими тайнами! Человеку с плохой памятью в такое лучше вообще не ввязываться. Обязательно напутаешь, что можно говорить и кому, а что нельзя и тоже кому. А что кому-то надо было бы сказать, но нельзя потому что, эх… Лучше быть честной.
- Знаешь, я не могу тебе этого рассказать. Иначе… - Маша вздохнула.
Что же иначе будет? Она подведет вредное приведение? Пожалуй, что и так. Но вслух этого лучше не говорить.
Да и не потребовалось. Тот, кто сам хранит огромную кучу тайн, начинает с уважением относиться к чужим.
- И что ты там выяснила?
- Обязательно тебе бы рассказала, - заявила Маша. - Если бы, конечно, ты был в деле. Но ты отказался, так что, боюсь, дальше я сама.
Она дернула рукой и пошатнулась. Да уж… «Я сама» в ближайшие несколько часов - это не вариант.
Поэтому она покрепче уцепилась в Рафаэля и почти приказала:
- Отведи меня в комнату в общежитии.
- Неужели кто-то задумался о безопасности? - даже восхищенный Рафаэль не перестал быть язвительным.
- Кто-то, - от самообладания Маши уже давно ничего не осталось. - Кто-то, между прочим, места себе не находит уже давно. Не представляет, как жить дальше и что делать. А главное этому кому-то не очень-то и стремятся помочь. По крайней мере, со стороны все выглядит именно так!
Маша изо всех сил пыталась сдержать непрошенные слезы, но это было невозможно. Она и так слишком долго сдерживалась. Уж какой железной леди была ее предшественница, она не очень представляет. Но сама она совсем не железная. Самая обычная.
А ей приходится строить из себя чуть ли не супермена в юбке! Бассейн, тренажерный зал, хореография…
Формулы и определения! И полная неразбериха кругом!
Слезы брызнули из глаз сами собой и непроизвольно.
- Ну ты чего? - судя по голосу, Рафаэль был растерян. Видимо, он категорически не представлял, как себя вести со злобными ведьмами, если они горько рыдают у тебя на плече.
Решение, которое он принял, многим показалось бы спорным. И самой Маше оно казалось весьма неоднозначным. Он ухватил ее покрепче, прижал к себе и поцеловал. Жарко и жадно.
Она не пыталась высвободиться - у нее бы не получилось. Слишком крепкие объятия, слишком сильный напор. И сердце стучит слишком часто. Что они делают! Что она делает? Впивается в его губы, не боясь сделать больно, и сама желая этой боли. Она уже и сама не понимала - то ли целует, то ли кусает его.
Слишком жарко. Слишком крепко. И слишком мало.
И догадка - как ушат холодной воды на голову. С ее потрясающим везением - в конце коридора с минуты на минуты должен появиться Морис. Или даже Виола. Виола! Еще один ледяной ушат на голову.
Маша с силой оттолкнула Рафаэля. Он выпустил ее из рук не сразу. С сожалением, словно расставаясь с чем-то ценным.
По крайней мере, в первые секунды ей так казалось. А потом на его губах заиграла обычная равнодушная полуулыбка:
- Извини, если я тебя смутил, - абсолютно ровным голосом произнес он. - Я немного растерялся, и не знал, как предотвратить истерику… Но, по-моему, у меня получилось. Не благодари.
Если и было у нее что-то от Агнессы, то оно благополучно дремало внутри до этого момента.
В глазах потемнело от гнева. Маша почувствовала, как накатывает черная тяжелая волна, как трудно становится дышать.
Как она перестает быть самой собой, а становится чем-то иным. Силой - чудовищной, сокрушающей все на своем пути. И единственная цель у этой силы - уничтожить, рассыпать в прах, убить.
Убить! Она покрутила на языке это слово. Было приятно. И страх, мелькнувший в глазах Рафаэля, тоже был приятным.
Рука сама собой стала подниматься вверх, а откуда-то изнутри посыпались тяжелые, как камни, черные слова. Губы шептали их - словно бы без ее участия.
Где-то в глубине души она все еще помнила, что она Маша - хорошая девочка, а перед ней парень, целоваться с которым просто потрясающе.
Но это не имело никакого значения. Тому, что просыпалось внутри нее, нравился его страх - истинный, неподдельный. Он был отличной платой за все: за его давнюю измену и предательство, которое невозможно простить, за его насмешку, за то, что, несмотря на все это, она не может отвести от него взгляд.
Тяжелые незнакомые слова сплетались в страшный узор, и она знала, что когда эта словесная вязь будет завершена, доплетена, случится страшное.
Она боялась и хотела этого страшного, ведь только так случится отмщение.
- Несс, не нужно. Ты сама будешь жалеть, - еле слышно шептали его губы. Губы, которые только что целовали ее, и тут же говорили обидные слова.
Несс! Ну, конечно, умный мальчик! Он обращается не к несуществующей, придуманной ректором Джессике, не к хорошей девочке Маше, а к тому, что сейчас жаждет убивать. И обязательно убьет.
- Поздно.
У него был шанс. Да что там, у него было полно шансов. Но он не воспользовался ни одним, и теперь она выговаривала слова одно за другим. Уже почти. Сейчас круг замкнется.
А из глубины души нарастало незнакомое ликование. Душа пела: сейчас, это случится сейчас!
