- 31-
- Что это вы тут делаете? - этот голос она услышала словно сквозь толщу воды, издалека. - Джесс, Раф, что тут происходит?
Он врывался в ее реальность настойчиво и раздражающе. Она мотнула головой, чтобы убрать помеху, и наткнулась на взгляд - удивленный и почти испуганный.
И тоже испугалась. Что, черт возьми, она только что собиралась сделать? Перевела взгляд на Рафаэля.
Сомнений не оставалось. Перед ее глазами тут же встало распластанное тело и прекрасное мертвое лицо.
Неужели это она? Она не могла!
И все-таки она чуть было это не сделала!
Маша почувствовала, как предательски подкашиваются ноги, и остается слишком мало воздуха. Ну уж нет, она не хлопнется в обморок. Сколько можно! Она сделала глубокий вдох и невесть откуда взявшимся усилием воли заставила себя оставаться в сознании. Почему-то это она могла, хотя была уверена: даже на непроизнесенное заклятие она потратила кучу сил.
Рафаэль тут же подхватил ее.
- Тут у нас кое-кто пытался магичить на собственном ресурсе. И как магичить! - в его взгляде на Машу легко читалось беспокойство, причем гораздо более сильное, чем тот страх, что он испытывал, когда его собственной жизни угрожала опасность. - Я не знаю, как она вообще еще жива.
- Ты вообще плохо представляешь себе мои возможности, - вырвалось откуда-то изнутри, недоброе, чужое. - Не советую тебе это проверять.
Он снова бросил на нее странный взгляд, подхватил ее на руки и коротко отдал распоряжение Морису: - Я в нашу комнату. Глаза отведу, на это сил хватит Раздобудь эликсира любого, что угодно.
- К лекарям? - коротко поинтересовался Морис.
- К лекарям. Придумывай, что хочешь. И зайди в 206-ю, у них всегда есть что-то с большой земли.
- Но… - попытался возразить Морис.
- Времени мало, - бросил Рафаэль. - Может, Агнесса и была готова к таким штукам, но не она. Вернее, не сейчас.
Маша изо всех сил старалась сохранять сознание. Почему-то это казалось очень важным. А со всех сторон подбиралась темнота: мягкая, теплая и приятная темнота. Маша чувствовала, если сейчас позволит себе упасть в эту темноту, уже не выберется, не выкарабкается, так и останется там навсегда.
Возможно, это и к лучшему…
- Говори что-нибудь!
А вот откуда это чувствовал Рафаэль, она не представляла.
Они пересекли двор, поднялись по лестнице. Он нес ее словно пушинку, так привычно, как будто бы всю жизнь только тем и занимался, что таскал ее на руках. Хотя так и есть. За время их совместных тренировок как только он ее не держал и не подбрасывал! Только сейчас у Маши нет сил, чтобы сгруппироваться и стать легче.
- Прости, - она еле-еле выговаривает это слово, но, кажется, даже оно заставляет темноту отступить. - Я не хотела. Это.
- Еще как хотела, - он улыбается.
Черт возьми, он находит в себе силы улыбаться, и она не может не улыбнуться в ответ. Но и улыбнуться тоже не может, на это нет сил, и поэтому лишь растягивает губы в жалком подобии ухмылки.
- Не молчи, - снова командует Рафаэль.
Он уже принес ее в комнату, плотно закрыл за собой дверь и упал на кровать, не выпуская ее из рук. И Маша тоже не спешила расцепить пальцы и продолжала держаться за его шею, словно именно это объятие помогало ей не упасть в темноту.
- Говори, - снова приказал он.
И она сказала первое, что пришло ей в голову, самое важное.
- Ты - это он. Ты Лунный рыцарь, - и она замерла, ожидая его ответа.
Но Рафаэль не спешил ни соглашаться, ни развеивать ее заблуждения.
- С чего ты это взяла?
- С того… Я тебя люблю, - это сказалось легко, как будто было правдой. Как будто бы и не было ничего особенного в этом признании. Будто только так и можно - уцепиться за него и выбраться из темноты, которая уже готова сомкнуть над ней свои тяжелые волны. - Так это ты?
Она замирает в ожидании ответа. Ждет его, как будто это спасительный круг, который поможет ей выбраться, или якорь, который утянет ее на самое дно. Но Раф молчит, лишь еще сильнее прижимает ее к себе.
- Говори, - теперь уже она приказывает.
- Все не так просто…
И она снова начинает злиться. Она уже почти готова пообещать себе, что следующего, кто скажет ей про «все не так просто», убьет по-настоящему. И она собирается сказать ему что-то очень важное, что-то такое, после чего он не сможет молчать и скрывать от нее что бы то ни было. Но не успевает.
Дверь отворяется и на пороге появляется Морис.
- Достал? - Рафаэль выпускает ее из рук, Маша чувствует, что начинает тонуть. Хватает воздух, а темнота подступает, и от нее никуда не скрыться. Губ касается что-то холодное.
- Пей, - звучит как приказ.
Но у нее уже нет сил.
- Пей сейчас же.
Она делает глоток за глотком. Горько, отвратительно, настой каких-то жутких трав. Она выпивает его полностью до дна, как лекарство в детстве. И на это уходят все силы. Но кажется этого ее защитникам недостаточно. Она слышит булькающий звук, и к губам снова подносят чашку. В нос ударяет запах спиртного.
- Что это?
- Джин. Извини, мартини с шампанским не нашлось. Пей, - голос Рафаэля звучит напряженно.
И она послушно делает несколько глотков и понимает, что темнота отступает, уходит куда-то далеко.
Теперь ей просто хочется спать. И уже не страшно закрывать глаза. Беда миновала. Все страшное осталось позади. Теперь все будет хорошо.
И только какой-то голос изнутри подсказывает: хорошо не будет.
- 32-
Это был дешевый постоялый двор. Если бы они не так устали и не так нуждались в отдыхе, ни за что бы сюда не завернули. Но последние два дня выдались тяжелыми, погода была отвратительной, и требовалась передышка. Она поняла, что никакого отдыха не будет, уже когда за дверью послышался громкий топот. Едва успела набросить платок на плечи, и в комнату ввалились шестеро стражников, а следом за ними - немолодой господин с одутловатым лицом, вполне прилично одетый.
- Агнесса! - с порога начал он, - ты обвиняешься в колдовстве, и будешь сожжена. Ты наслала страшную болезнь на наш город, и, чтобы эта беда отступила, мы вынуждены воззвать к очищающему огню.
Градоначальник - угадала Агнесс. Она не знала его в лицо. И вообще они несколько часов назад появились в городке, но если ты видел одного из них, можешь считать, что видел всех. Напыщенный, уверенный в своей власти… Взгляд - вороватый, а еще тухлый запашок страха.
- Я в вашем городе провела один день, а болезнь свирепствует уже неделю. Ты знаешь, что я тут ни при чем.
