Судя по тому, как изменился в лице Аргус, обсуждать что бы то ни было с тем ректором ему не хотелось.
Маша не слишком понимала в магических иерархиях, противостояниях и группировках, но, кажется, возглавлял Академию настоящей магии кто-то уж очень грозный.
- Думаешь, обманул меня? - глаза темного пылали неприкрытой злобой.
Лестар не удостоил его ответом.
- Поверь мне, это была очень плохая идея, - бросил он злобно.
Все, что произошло после, Маша видела как в кино при замедленном воспроизведении. Будто бы время приостановило свой ход.
Аргус взмахивает рукой - короткая вспышка - и Тина, вскрикнув, падает на пол.
Перекошенное от боли лицо Лестара.
Пульсирующий провал в стене, в который уходит убийца.
И снова, как тогда у библиотеки, изнутри поднимается тяжелое черное чувство. Но в этот раз она его не сдерживает. Она быстро шепчет слова, которые рвутся откуда-то из глубины сердца. выставляет обе руки вперед и с каким-то неиспытанным доселе ликованием ощущает, как тяжелая, чудовищная волна исходит из ее рук, чтобы настичь того, кто уже почти скрылся в пролете.
Она физически чувствует толчок в его спину, такой сильный, что ей приходится отступить на несколько шагов назад, чтобы не упасть.
Аргус оборачивается. В его глазах секундное изумление, которое почти тут же сменяется пустотой.
«Убит», - успевает подумать Агнесса, прежде чем потерять сознание.
- 51-
И снова больничная палата. Маша открывает глаза, сквозь ресницы видит белые стены, незнакомые обеспокоенные лица и снова закрывает глаза.
Ей тяжело, как будто бы ее силы сейчас выражаются отрицательной величиной. Всякий раз она хочет спросить: «Что с Тиной? Где Тина?» и всякий раз на это не хватает сил.
А еще - Линда, гадкая чайка, которая снова может сюда пробраться. Добить обессиленную жертву не так уж и трудно. Надо кому-то рассказать… Все эти «надо» мелькают в ее воспаленном сознании, но она не может даже шевельнуть губами. Снова падает в забытье.
Сколько она так лежит? Сколько времени над ней колдуют (в прямом смысле этого слова) местные лекари? Час, день, месяц? Она не знает.
Наконец, она открывает глаза и уже может держать их открытыми, а непослушные губы все-таки выговаривают:
- Тина.
Она хочет спросить, что с ней, но это уже слишком сложно.
- Жива, - произносит над ухом голос Лестара. - Не разговаривай. Тебе надо набираться сил. Еще долго.
То, что ты сделала, - за гранью возможного. Я не знаю никого, кто был бы на это способен.
Маша не слишком понимает, что она сделала, но это не важно. Жива. Звучит, как музыка. Если бы Тина погибла, погибла из-за нее, она бы не знала, как жить дальше. Но теперь все будет хорошо. И Маша падает в тяжелый, нездоровый сон, но уже совершенно спокойная. Теперь все будет хорошо. И лишь на краю этого падения она вспоминает, что нужно предупредить Лестара о чем-то важном. Она шепчет: - Линда.
Но даже сама не понимает, сумела ли сказать это вслух.
* * *
И снова пробуждение. На этот раз уже почти осознанное. Маша приподнимает голову и видит на соседней кровати окутанную нитями амулетов Тину. Та дышит. Значит, и правда, жива. До последнего момента у Маши оставались сомнения. Больным принято не говорить всю правду, чтобы не мешать выздоровлению. Так что какой-то процент вероятности того, что Лестар ее обманул, все-таки оставался.
Рядом тут же образовалась помощница лекаря.
- Как вы себя чувствуете?
- Лучше, - еле выговорила Маша. - Мне надо поговорить с ректором. Это очень важно. Пожалуйста.
Она хотела добавить умоляющий взгляд, но потом не стала. Судя по обстоятельствам, она и без того выглядит достаточно жалко.
- А его нет.
Маша вздохнула. Действительно, думать надо. Она ведь даже не спросила, который час. За окном темно, в палате горит свет. Наверняка ректор где-нибудь там, на большой земле, у себя дома видит десятый сон.
Когда дверь приоткрылась, Маша вздрогнула. С некоторых пор ночные визиты не вызывали у нее никакого энтузиазма. Тонкая полоска света упала на пол, мелькнул силуэт, и полоска пропала. Здесь кто-то есть. И она не знает кто: друг или враг, но на всякий случай подозревает, что враг.
Так, спокойно! Она пытается выровнять дыхание. В конце концов, она уже не та беззащитная девочка Маша, которая была вынуждена всего бояться. Она может за себя постоять, да еще так, как никому не снилось. Маша приготовилась дать отпор неприятелю, кем бы он ни был.
- Ты не спишь? - раздался шепот рядом.
Рафаэль. Ну нельзя же так пугать! Маша и сама похолодела от мысли, что только что была готова нанести удар точно такой же, какой достался и темному.
- Не сплю, - выдохнула она. - А ты здесь что делаешь? Сюда никого не пускают.
- Я просто умею уговаривать, - в голосе Рафаэля слышались нотки самодовольства.
Наверняка строил глазки молоденькой помощнице лекаря. Нашел чем гордиться!
Но это было не так уж важно. Главное - он здесь, рядом. Маше казалось - с их последней встречи прошла целая вечность. Неудивительно - столько всего случилось.
Она потянулась к нему в темноте: после пережитого так хотелось прижаться к сильному плечу, к тому, кто прямо сейчас обнимет и пообещает, что все будет хорошо. Что-то слишком быстро она проделывает путь от могущественной ведьмы к напуганной девчонке и обратно.
Но Рафаэль сел на краешек кровати и не спешил заключать ее в объятия.
- Рассказывай, что там происходит. Куда делся Лестар?
- Лестара вызвали на комиссию, он в ближайшее время вряд ли появится. Вопросов к нему много: и насчет безопасности студентов, и насчет того, откуда студенты знают такие заклинания. Но главная причина, пожалуй, все-таки любопытство, потому что студентка, убившая самого Аргуса - это нечто из ряда вон выходящее. Магическое сообщество бурлит…
- Плохо. Мне нужно с ним поговорить. Линда… Это она пыталась меня убить. Сначала в бассейне, потом еще… И наконец в подвале.
Рафаэль надолго замолчал. А потом проговорил - тихо:
- Это я виноват. Я ведь в самый первый день увидел, что она пытается с тобой разделаться. Но не придал этому значения…
Маша вздохнула. А еще не придал значения тому, что кое у кого в академии есть крылья, и запросто выходил поболтать на крышу. Но об этом она не будет ему говорить. Какой смысл? Все вышло как вышло.
Она тоже чувствовала свою вину перед ним и не хотела бы слушать упреки.
- Нет, это она виновата, - сказала она. - Виноват всегда тот, кто сделал гадость.
