- Папа Костя! Как я рада! - повисла у меня на шее Машуля, когда я присел перед ней на корточки.
- И я рад, - кивнул, совершенно искренне улыбаясь и чувствуя такое тепло в душе, от которого внутри все защемило. - Я к тебе по делу, - сказал ей, доставая из кармана ватную палочку в маленьком полиэтиленовом пакете.
- Какому? - приняв деловой вид и удобнее перехватывая Петеньку, поинтересовалась Маша.
- Такому, о котором маме пока говорить не нужно. Я скажу ей сам. А пока… Мне нужно будет провести палочкой у тебя во рту. Потом я сдам ее на экспертизу и мне скажут, моя ты дочь, или нет.
Маша нахмурилась, но совсем скоро личико ее посветлело.
- Я видела такое по телевизору у бабушки в передачах, которые она смотрит.
Девчушка, некоторое время восторженно на меня смотрящая, вдруг поникла.
- Что такое? - не понял я, уже готовый взять биоматериал.
Машенька замялась и затеребила плавник Пети. Ага, значит, пребывает в волнении.
- Просто в передаче… там не всегда дети находят родителей. Иногда оказывается, что они не родственники. А что если и у нас так произойдет?
Я сжал челюсти. Если у нас так произойдет, Малиновский и впрямь окажется отцом Маши. Черт, готов ли я к такому крушению своих иллюзий? А если нет, то не стану ли все равно изводиться в поисках ответа, не моя ли дочь Маша, если передумаю делать тест?
- У нас так не произойдет! - решительно сказал я и, покосившись на Елену Сергеевну, что уже начала бросать на нас предупреждающие взгляды, подмигнул Маше. Она, кивнув, открыла рот.
Через пару минут я уезжал из садика, совершенно уверенный в том, что поступил правильно. И что совсем скоро у меня на руках будут доказательства того, что Малиновский играл в свою игру.
И правила в ней были чертовски нечестные!
Часть 12
-
- Не закрывай!
Лавров выставил вперед ногу, мешая мне захлопнуть дверь прямо перед его носом. Его очередное появление вызвало внутри меня целый взрыв совершенно полярных чувств - волнение пополам с досадой. Ну какого черта он снова был здесь, хотя я просила оставить нас в покое? Просила чертову уйму раз!
И все же, глядя в его лицо - все еще такое притягательное, такое знакомое - я не могла совладать с собственным сердцем, которое буквально разрывало грудную клетку. Казалось, что даже мужчина напротив способен услышать, как бешено стучит у меня в груди в его присутствии…
Но это не имело значения. Не должно было влиять на мои решения…
- Что еще вам нужно, Константин Павлович? Бога ради, на каком еще языке вам сказать, чтобы вы поняли - я не хочу вас видеть? Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое…
- Я кое-что сделал.
Он перебил меня - сухо, хлестко, и от этого тона я безмолвно замерла. Слова, сказанные им при этом, дошли до сознания не сразу.
- Я кое-что сделал и хочу, чтобы ты об этом знала. Может, впустишь меня наконец?
Его лицо было серьезным, почти суровым. Лицо, с которым он обычно отдавал приказы, а никто не смел ему перечить.
Это ли ощущение заставило меня покорно отступить или что-то иное - не так уж и важно. Я сделала шаг назад, позволяя ему войти в квартиру. Молчаливо ожидая продолжения.
- Разумное решение, - одобрительно кивнул он, закрывая за собой дверь.
- Так что вы хотели? - спросила, не без труда снова беря себя в руки.
Он стоял посреди моей маленькой прихожей - высокий, широкоплечий, мощный - и, казалось, заполнял собой все вокруг. Все пространство, что меня окружало. Воздух, которым дышала. Все мое существо, которое сейчас, как никогда остро, ощущало застарелую тоску по этому человеку.
- Я взял у Маши биоматериал, чтобы сделать новый днк тест.
Я резко вскинула голову, мигом отрезвев от этих слов.
- Вы… чтоооо? - выдохнула возмущенно, готовясь высказать все, что думаю о подобной самодеятельности. И о том, что на меня в очередной раз наплевали!
Но сильная ладонь легла на мои губы, мешая произнести хоть слово.
От его руки пахло кожей и черным кофе. В животе у меня образовался нервно сжавшийся комок - до чего же знакомым, почти родным, казался этот запах. Он будоражил обоняние, посылая по всему телу приятную дрожь возбуждения.
- Я знаю все, что ты собираешься мне сказать, - произнес Лавров, глядя на меня сверху-вниз и от этого взгляда внутри разгоралось нечто, что не в силах было потушить даже время. Даже все эти долгие, одинокие годы.
- Но я не мог иначе, - продолжал говорить он, - я должен знать правду.
Он осторожно отнял руку от моего рта и я презрительно выплюнула:
- Значит, подкараулили все-таки момент! Маша еще вчера должна была уехать в деревню, если бы все билеты на автобус не оказались проданы!
Он растянул губы в медленной улыбке, такой многозначительной, что я мигом заподозрила неладное.
- Это вы! - прошипела обвиняюще, - вы купили все билеты!
- В любви и на войне, как говорится… - безмятежно пожал он плечами.
Любовь… это слово царапнуло нутро, вызывая давнишнюю боль. Да что он знал о любви?.. Что мог знать о ней тот, кто изменял жене, обманывал наивных дурочек…
- Это все? - холодно спросила я.
Он пристально посмотрел на меня, словно взвешивая мысленно следующие слова. Обдумывая, готова ли я их услышать.
- Я не женат, Цветочек, - произнес наконец приглушенно, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Я буквально почувствовала, какими круглыми становятся мои глаза от этого заявления.
- Простите?
- Я не женат, - повторил весомее. - И уже давно. Я тебе не лгал, когда обещал…
Он не договорил, но я прекрасно понимала, о чем идет речь. Но в то, что он говорил, было теперь отчего-то так трудно поверить… Так страшно. Мучительно страшно вновь хватать за хвост надежду, которую уже давно отпустила.
- И почему я должна вам верить? - спросила, в защитном жесте скрещивая на груди руки. Глупость! Ему достаточно было и взгляда, чтобы заставить меня капитулировать.
- Потому что ты хочешь мне верить, - сказал Лавров, склоняясь надо мной, а на губах его играла ухмылка, достойная змея-искусителя. - А еще потому, что это логично.
Я попыталась отодвинуться, но в итоге только уперлась спиной в стену. И не оставалось ничего иного, как вопросительно на него взглянуть.
- Логично? - переспросила, стараясь не подать и виду, как он на меня действует. Как все внутри плавится от его близости…
- Именно, - кивнул босс. - Ради простой интрижки никто бы не стал так упорно преследовать одну-единственную женщину. Гораздо проще найти другую. Посговорчивее.
